Темные тайны
Шрифт:
Она продолжала в том же духе, добавляя предложение за предложением и не спрашивая разрешения войти. Наверное, поэтому я ее и впустила.
Она вошла, уважительно сцепив руки, как входит воспитанная девушка, и попыталась в моем запущенном жилище углядеть что-нибудь такое, за что его можно было бы похвалить. Наконец, когда она заметила у телевизора коробку с разноцветными кремами, взор у нее просветлел:
— Тоже просто обожаю всякие кремы, у меня есть один с запахом персика — он мне сейчас особенно нравится. А ты не пробовала крем для вымени? Им когда-то смазывали дойных коров,
Я неопределенно пожала плечами и предложила ей кофе, хотя в банке его оставалось только на донышке.
— Мм, неудобно говорить, но не найдется ли у тебя чего-нибудь выпить? Дорога долгая: устала за рулем.
Мы обе сделали вид, что два часа за рулем могут измотать настолько, что кому угодно понадобится алкоголь, чтобы снять напряжение. Я отправилась на кухню, надеясь, что где-нибудь в холодильнике затерялась банка спрайта.
— Есть джин, — крикнула я, — но его не с чем смешать.
— Ничего страшного. Так даже лучше, — отозвалась она.
Кубиков льда тоже не нашлось (мне всегда лень заливать форму даже для себя самой), поэтому я наполнила два стакана джином комнатной температуры и вернулась в гостиную. Крисси торчала возле коробки с кремами. Я была почти уверена, что она успела сунуть в карман парочку бутылочек. На ней был черный брючный костюм и бледно-розовая водолазка под пиджаком — для стриптизерши наряд, мягко говоря, неожиданный. Ладно, не буду говорить, чтобы она положила крем на место.
Я протянула ей стакан — надо же, лак на ногтях она подобрала в тон водолазки, — и поняла, что она, в свою очередь, заметила отсутствие пальца у меня на руке.
— Это после той?.. — начала она и впервые закрыла рот.
Я кивнула.
— Итак? — произнесла я как можно любезнее.
Она вздохнула, села на диван, устроилась поудобнее, с грацией и утонченностью гостьи на званом чаепитии. Я села рядом.
— Даже не знаю, с чего начать, — сказала она, делая глоток.
— Начни сначала.
— В общем, когда я поняла, кто ты… ты же в тот день приходила ко мне домой…
— Я никогда не была у тебя дома, — сказала я, не понимая, о чем она говорит.
— Нет-нет, не в тот раз, а тогда — давно. В тот день, когда убили твою семью. Ты приходила к нам со своей мамой.
— Мм, — промычала я и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
Тот день ничем особенным примечателен не был — день как день. Мне было известно, что у Бена неприятности, но я не знала ни причин, ни насколько это серьезно. Мама ни с кем из нас не поделилась растущей тревогой: берегла нас. А в тот день… Я вспомнила, что вместе с мамой и Дианой искала Бена. Мы поехали его искать, я сидела на заднем сиденье одна и была вполне довольна судьбой, потому что мне никто не мешал. Помню, у меня горело лицо после того, как Мишель жарила салями. Помню, мы заезжали в дома, где туда-сюда сновали люди: мама думала, что Бен у кого-то на дне рождения. Помню, ела кекс. Бена в тот день мы так и не нашли.
— Ладно, неважно, — вмешалась в мои мысли Крисси. — Я просто… после всего, что случилось, я забыла… О тебе забыла. Можешь долить?
Она нетерпеливо протянула стакан, как будто
Она пригубила джин, вздрогнула:
— Может, надо куда-нибудь пойти?
— Нет-нет, рассказывай.
— Я тебе солгала, — выпалила она.
— Где именно?
— Бен меня не развращал и не растлевал.
— Я в этом не сомневалась, — сказала я, пытаясь придать голосу мягкость.
— И уж конечно не домогался никого из моих подружек.
— Я в курсе: они все это признали. Все, кроме тебя.
Она заерзала на месте, скосила глаза вправо — видимо, вспомнила тот свой дом и свою жизнь.
— Все остальное правда, — сказала она. — В детстве я была очень хорошенькой, и у нашей семьи водились деньги, и в школе я хорошо училась, и бальными танцами занималась, и получалось у меня хорошо… Я часто думаю, что было бы, если бы тогда я не сочинила эту дурацкую историю. Отвратительная ложь… если бы я в первый раз это не брякнула, моя жизнь могла сложиться совершенно иначе. Стала бы домохозяйкой, а может, имела бы собственную танцевальную студию или что-нибудь в этом роде.
Она ткнула себя пальцем в живот в том месте, где в прошлый раз я заметила след от кесарева сечения.
— Но ведь у тебя есть дети?
— Типа да, — сказала она, округлив глаза.
Я не стала углубляться.
— Так что же произошло? С чего все началось? — спросила я, не в силах взять в толк, как ее ложь могла повлиять на судьбу моей семьи. Но за ней, этой ложью, действительно чувствовалось что-то очень весомое и значительное и, говоря словами Лайла, волнами событий распространившееся дальше. Если в тот день полиция хотела побеседовать с Беном в связи с историей, которую рассказала Крисси, значит, у них были на то основания. Не могло не быть.
— В общем, я влюбилась. По уши влюбилась. Знаю, Бену я тоже нравилась. Мы вместе проводили время, но, честно говоря, это, наверное, было неправильно. Конечно, он тоже был тогда ребенком, но все-таки достаточно взрослым, чтобы… чтобы меня не поощрять. Однажды мы поцеловались — и все сразу изменилось…
— Ты его поцеловала?
— Мы поцеловались.
— Как?
— Нехорошо, по-взрослому. Так, как я точно бы не хотела, чтобы мою дочь-пятиклассницу поцеловал мальчишка-подросток.
Я ей не поверила:
— Продолжай.
— А где-то через неделю во время рождественских каникул я отправилась с ночевкой к подружке и рассказала девчонкам о своем мальчике-старшекласснике. С гордостью рассказала. Да еще и присочинила, что у нас все по-взрослому. Одна из них выложила это своей матери, а та позвонила моей. До сих пор помню этот телефонный звонок. Мама говорила по телефону, а я сидела у себя в комнате и ждала, что она сейчас войдет и начнет на меня кричать: она всегда была чем-то недовольна. Но она вошла и заговорила ласково-ласково: «Девочка моя, доченька, солнышко», и руку-то не отпускает, и говорит типа: «Доверься мне, расскажи, мы вместе что-нибудь придумаем», и спрашивает, трогал ли меня Бен там, где трогать нельзя.