Темные тайны
Шрифт:
— У вас есть доказательства? — заорала на Коллинза Диана. — У вас есть свидетели помимо одиннадцатилетних девчушек? У вас у самого-то дети есть? Разве вы не знаете, с какой легкостью они фантазируют! Да вся их жизнь состоит из сплошных фантазий и небылиц. Кто еще, кроме этих девочек да вашего гарвардского всезнайки, от которого вы в таком восторге, может подтвердить эти лживые истории?
— Теперь что касается улик. Девочки в один голос утверждают, что он забирал у них трусики на странные сувениры или что-то там еще, — сказал Коллинз, обращаясь к Пэтти. — Если вы позволите нам посмотреть у вас дома, мы могли бы уже сейчас начать в этом разбираться.
— Мы
Коллинз одним глотком прикончил свой кофе, проглотил отрыжку, стукнул себя кулаком в грудь и через плечо Пэтти скорбно взглянул на Либби. У него был красный нос пьянчужки.
— Сейчас необходимо прежде всего сохранять спокойствие. Мы поговорим со всеми, кто в той или иной степени причастен к этой истории, — сказал он, по-прежнему игнорируя Диану. — Сегодня, миссис Дэй, мы успели побеседовать с некоторыми педагогами из его школы, и их рассказы оказались неутешительными. Например, с учительницей по фамилии Дарксилвер, знаете такую?
Он посмотрел на Пэтти, она кивнула. Дарксилвер всегда отличала Бена, он ходил у нее в особых любимчиках.
— Сегодня утром она заметила, что ваш сын шныряет у шкафчика Крисси Кейтс. На территории начальной школы. И это во время рождественских каникул. Меня сей факт беспокоит. — Он взглянул на Пэтти. — Миссис Дарксилвер говорит, что он был возбужден.
— И что это означает? — раздраженно бросила Диана.
— У него произошла эрекция. Мы заглянули в ящик Крисси и обнаружили там записку провокационного содержания. Миссис Дэй, люди, с которыми мы беседовали, отзываются о вашем сыне как об изгое, о парии. Они говорят, что он странно себя ведет, и считают его чем-то вроде бомбы замедленного действия. Некоторые учителя его попросту боятся.
— Боятся? — повторила Пэтти. — Как можно бояться пятнадцатилетнего мальчишку!
— Вы еще не знаете, что мы обнаружили у него в шкафчике!
Что же они там обнаружили? Пэтти решила, что Коллинз скажет — наркотики, или журналы с обнаженными девицами, или (дай-то бог) связку запрещенных петард. Если у сына неприятности, пусть бы из-за десятка-двух этих длинных, похожих на свечи картонных трубок. С этим она смогла бы как-то смириться.
Даже когда Коллинз начал издалека («Это весьма тревожный знак, миссис Дэй, и я хочу, чтобы вы подготовились»), Пэтти решила, что он, возможно, имеет в виду оружие. Бен обожает оружие, всегда его любил; это напоминало стадию его детского увлечения игрушечными самолетами или, скажем, цементовозами, но с той разницей, что любовь к оружию не заканчивалась. Они вместе стреляют и охотятся (то есть когда-то вместе стреляли и охотились). Возможно, чтобы похвастаться, он притащил в школу свой любимый кольт. Он может открывать сейф с оружием только с ее разрешения, но если сделал это самовольно, они с этим как-нибудь справятся. Поэтому пусть это будет оружие.
Коллинз откашлялся, затем тоном заговорщика, отчего им пришлось податься к нему через стол, сказал:
— В шкафчике вашего сына мы обнаружили… фрагменты… плоти. Органы. Сначала мы предположили, что это могут быть останки младенца, но они, кажется, принадлежат какому-то животному. Репродуктивные органы то ли кошки, то ли собаки в пластиковом контейнере. У вас, кстати, не пропадала кошка или собака?
Пэтти никак не могла справиться с подступившей к горлу от этих слов тошнотой. Они всерьез решили, что в шкафчике у Бена могут
— Нет, у нас ни кошки, ни собаки не пропадали.
— У нас семья охотников. Фермеров, — это снова была Диана. — Мы связаны с животными, с разделкой туш. Неудивительно, что у него могло что-то оказаться.
— Неужели вы держите дома части мертвых животных? — Коллинз впервые прямо посмотрел на Диану и несколько секунд не отводил от нее тяжелый взгляд.
— А что, существует закон, запрещающий это делать? — огрызнулась она.
— Один из ритуалов дьяволопоклонников связан с подобным жертвоприношением, миссис Дэй, — сказал Коллинз. — Вы не могли не слышать о том, что недалеко от Лоуренса в нашем штате кто-то изрубил скот. Мы считаем, что все эти события связаны между собой.
Лицо Пэтти оставалось непроницаемо-холодным. Все кончено, теперь все кончено.
— Чего вы хотите от меня? — спросила она.
— Я поеду с вами к вам домой и поговорю с вашим сыном, хорошо?
На последнем слове в голосе Коллинза появились отеческие нотки, он говорил с ней почти как с маленькой. Пэтти почувствовала, что рядом Диана сжала кулаки.
— Его нет дома. Мы сами пытаемся его отыскать.
— Миссис Дэй, повторяю, нам срочно необходимо побеседовать с вашим сыном. Где, по-вашему, можно его найти?
— Мы не знаем, где он, — вставила Диана. — Мы в таком же положении.
— Вы его арестуете? — спросила Пэтти.
— Мы ничего не можем сделать, пока с ним не поговорим, и чем быстрее это произойдет, тем быстрее все встанет на свои места.
— Это не ответ, — сказала Диана.
— Но это единственное, что я могу вам сказать, мэм.
— Что означает, арестуете, — сказала Диана и впервые за все время разговора опустила глаза.
В это время Коллинз поднялся, подошел к Либби и, присев возле нее на корточки, засюсюкал: «Как дела, солнышко?»
Диана схватила его за руку:
— Оставьте ее в покое!
Коллинз хмуро на нее посмотрел:
— Я просто стараюсь помочь. Разве вы не хотите узнать, все ли в порядке у Либби?
— Мы знаем, что с ней все нормально.
— Тогда почему не хотите, чтобы она мне сама это сказала? Давайте в таком случае прибегнем к помощи организации по правам ребенка…
— Отцепись!
Диана закрыла собой Либби. Пэтти хотелось потерять сознание. Она слышала, как за спиной сцепились Диана и Коллинз, но просто сидела и смотрела, как женщина за прилавком готовит кофе, и изо всех сил старалась больше ничего вокруг не замечать. На секунду ей это почти удалось, но в это время Диана уже тащила ее и перемазанную глазурью от пончика Либби к выходу из кафе.
Когда они ехали домой, Пэтти снова захотелось плакать, но она решила дождаться отъезда Дианы. Диана заставила ее сесть за руль, сказав, что это поможет сосредоточиться. Пэтти находилась в таком отчаянии, что Диане всю дорогу приходилось говорить, какую передачу переключать. «Давай попробуем третью, Пи. А теперь, похоже, нужно переходить на вторую». Либби молча сидела на заднем сиденье, подтянув коленки к подбородку.
— Случится что-то плохое? — наконец спросила она.
— Нет, солнышко.