Темные тропы
Шрифт:
– Да. Стало тихо.
– Мне кажется, – добавил Януэль потеплевшим голосом, – что я долго хотел возложить на тебя ответственность за ее смерть.
Капитан нахмурился:
– Почему? Я уже был далеко.
– Именно. Если бы ты остался с ней, ты бы ее, может быть, спас…
– От харонцев? Я сомневаюсь в этом.
– Все равно. Вначале я упрекал в этом себя за то, что был не способен ее защитить. Потом я понял, что ничего бы не смог сделать, и… подумал о тебе.
– Ты хотел найти виновного?
– Разумеется. Из всех, кого я знал в ту пору, не припоминаю никого, кто
– А теперь?
– Теперь у меня уже нет желания искать виновного. Я принял ее смерть, и… сожалею только о том, что ты не сделал ее счастливой, оставшись с ней.
– Мне очень жаль.
– Не будем об этом.
– Берегись, я ловлю тебя на слове.
Януэль попытался улыбнуться и взял свой бокал:
– Поднимем наши стаканы, капитан. За то, в чем я тебя упрекаю, и за то, что мы вновь нашли друг друга!
– За твои упреки! – ответил Сокол, подмигнув и принимая приглашение.
Януэль согласился.
Они выпили молча, и каждый почувствовал, что этот глоток открывает новую страницу в истории их жизни.
По прошествии некоторого времени, когда бокалы уже стояли на столе, Януэль вновь стал серьезен:
– Зачем ты здесь?
– Затем, чтобы ты без помех добрался до Каладрии.
– Но ты же из Пилигримов.
– Орден порою оказывает услуги тем, кто ищет его покровительства. Монастырь попросил у главы ордена разрешения для меня отправиться в этот город, чтобы встретить тебя, ввести в курс некоторых вещей и увериться в том, что ты благополучно доберешься до берегов Каладрии.
– Но почему они пожелали поручить это именно тебе? Монахи-воины здесь, не так ли? Разве их недостаточно?
– Откровенно говоря, я не знаю. У монастыря свои соображения, и ни я, как, впрочем, и ни орден, мы не желаем их узнавать. Несколько дней назад я получил письмо с приказом как можно быстрее добраться до Альдаранша, чтобы отправиться в путь. Я нашел странноприимных братьев, которых ты здесь видишь, и мы вместе организовали твою охрану.
– Не предупредив меня?
– Мы бы это сделали рано или поздно, но у меня были две основательные причины отложить этот момент. Одна причина сугубо личная – организовать нашу маленькую стычку…
– Скверный замысел, – убежденно сказал Януэль, проведя указательным пальцем по красной полосе, красовавшейся на груди.
– Оно, конечно, так, замысел скверный…
– Продолжай, – усмехнулся Януэль.
– Я хотел также воспользоваться случаем и понаблюдать за твоим окружением. Например, выяснить, не опасен ли этот Черный Лучник. Или эта драконийка не рискует ли в…
– Стоп! Сразу предупреждаю – Шенда безупречна.
– Безупречна? – удивился капитан, понимающе улыбнувшись. – И в каком качестве, малыш?
– Я ей абсолютно доверяю, этого довольно.
– Ей или ее грудям? – засмеялся Сокол.
Рука Януэля дернулась над столом и крепко ухватила его запястье.
– Никогда больше не смей говорить о ней непочтительно, – сказал он капитану, испепеляя его взглядом.
– Ничего себе!
– Ты понял? – спросил он, еще усилив свой захват.
– Ладно, малыш,
– Ты любишь ее? То есть я хочу сказать, вы…
– Я не хочу об этом говорить.
– Почему?
– Это тебя не касается.
– Здесь ты прав.
– Вернемся к твоему поручению, – буркнул Януэль.
– Да. Итак, в этом городе есть храм Пилигримов. Я ему подчиняюсь, но мне дана полная свобода во всем, что касается твоей охраны.
– Ты полагаешь, что я нуждаюсь в ней? Капитан заморгал глазами:
– Нуждаешься ли ты во мне, это ты хочешь сказать?
– До сих пор я выпутывался без тебя.
– Я это ценю. Но берегись, уверенность в себе опьяняет с каждым глотком. Я знавал приятелей, захмелевших вот так же, они теряли бдительность.
– Кто мог бы достать меня здесь, в этом городе?
– Темные Тропы могут проникать повсюду, Януэль. Даже в открытом море.
Внезапно у Януэля возникла дерзкая мысль.
– В таком случае подари мне путешествие. Ты же пилигрим. С помощью ваших молний я мог бы оказаться в Каладрии еще до заката солнца.
– Это не так просто.
– Почему? – Януэль склонился к нему с загоревшимися глазами.
– Требуется время, чтобы ты смог передвигаться с помощью молнии, время, необходимое для тренировки тела, которое подвергнется испытанию. И в любом случае орден откажет.
– На каком основании? Я думал, они хотят меня защитить. Наилучшее средство для этого – открыть мне двери вашего храма!
– Нет, Януэль. Не создавай себе никаких иллюзий. И в особенности не стоит недооценивать наше влияние. Между каладрийцами и нами существуют сложные и двусмысленные отношения, засоренные заговорами и предательством. Пилигримы подобны фениксийцам. Мы ревниво бережем наши тайны и нашу свободу. Остальное – дело дипломатии. Мое присутствие здесь ничего другого не означает. Одна из услуг, оказываемая среди прочих, и ничтожная пешка, передвигаемая по шахматной доске Миропотока. Ничего больше. Сегодня я оказался с тобой, потому что они этого захотели. Завтра я могу исчезнуть.
– Но осознает ли орден, какова ставка в этой игре?
– Я надеюсь.
– Они посылают тебя, чтобы ты меня защищал, и отказывают мне в молнии. Как я должен это понимать?
– Никак.
На несколько мгновений повисло неловкое молчание.
– Хорошо, – заключил Януэль, делая вид, что встает, – останемся при своем…
– Нет, – прервал его капитан, – постой! Януэль остановился в нерешительности. Сердце твердило ему, что необходимо стереть воспоминания о прошлом, забыть слезы матери, забыть ту ночь, когда харонцы ворвались в фургончик, не встретив сопротивления, забыть также и то, что этот человек, возможно, был единственным, кого любила его мать. Просто принять эту неожиданную поддержку, которую ему предлагали каладрийцы. Конечно, эта помощь должна была исходить всего лишь от пожилого человека с поседевшими волосами, но значило ли это, что ему нельзя доверять? Чего он опасался? Человека или ордена, который стоял за ним? Или, быть может, это была просто гордыня, убежденность в том, что он сумеет исполнить свой замысел с помощью тех, кого он выбрал сам.