Темные времена в академии
Шрифт:
— А как же Леонтий? Вы его подозреваете?
Ответ ошеломил:
— Ни чуточки.
— Тогда почему?
Я ничего не понимала. Не так давно Тигрий аргументированно объяснял, почему вынужден арестовать декана.
— Ради блага академии и успокоения злодея. Пусть думает, будто я пошел по ложному следу, который он столь любезно подкинул. Заодно родители учеников не станут осаждать кабинет с требованием четвертовать Леонтия Г рира. Им много не надо, достаточно слухов и мерзкой колонки в «Меробейтском вестнике». И все, виновный найден. Раз прежде растлевал студенток, то и эту убил. Хотела порвать с ним, он рассвирепел и всякое
Поневоле признала правоту дракона, хотя жалко некроманта. Он едва от одних обвинений оправился, а тут следующие.
— Но вы ведь его не уволите? — с надеждой заглянула в лицо Тигрию.
Глаза дракона блеснули.
— Что-то сильно вы о судьбе начальника печетесь, — скривил он уголок рта. — Мне это не нравится.
Как именно ему «не нравится», ректор продемонстрировал обжигающе ледяным тоном.
Я его собственность, игрушка? Какая разница, какие отношения связывали меня с Леонтием? Так и ответила. Дракон хищно усмехнулся и, не успела я даже пискнуть, сдавил в объятиях. Нежности в них не наблюдалось, правильнее назвать их тисками.
— Запомните, Орланда, — склонившись к самому уху, прошептал Тигрий, — меня это касается и всегда будет касаться. Как любые другие действия моих подчиненных. Привыкайте!
Дракон резко отпустил, и я едва кубарем не полетела на землю.
Ну и силища у него! Представляю, какой боевой захват у крылатого ректора.
— А с вашим отцом все просто, — невозмутимо продолжал Тигрий. — Хотел обеспечить благами, полагавшимися вам по рождению. Признанный ребенок Крылатого лорда — уже не безвестная сирота. Опять же материальное положение резко улучшится, круг знакомств изменится. Но раз вы по-прежнему ненавидите отца, его имени и титула не назову, пытайте тетку.
Значит, не только мне показалось, Патриция действительно кое-что знала.
Глава 17
Дно колбы коснулось стола. В ней клубился темный туман, то собираясь в ватный комок, то расползаясь акварельными мазками по стенкам. Завораживающее и смертоносное зрелище! Магию собирала сама: подобные вещи в академии не хранились. Не так уж сложно, если не бояться и обладать определенными навыками. Я загодя поставила ловушку на краю тренировочного поля, а утром плотно запечатала колбу. Пока несла, думала о Леонтии. Совсем недавно он подсказывал, где лучше зарыть стекляшку, одобрительно кивал, наблюдая за движениями моих пальцев, а теперь декан под домашним арестом.
В преподавательской стало тихо, исчезли былые склоки. Все напряженно переглядывались, словно искали на лицах соседей ответы на невысказанные вопросы. Их накопилось столько, что не вместила бы Королевская энциклопедия.
Стук ложечки о края чашки казался слишком резким, грубым. Не размешав до конца сахар, вытащила ее и убрала в стол.
Все сейчас не так, словно вместе с календарной зимой в сердца тоже проникла стужа.
Ничего, девочка найдется, и Леонтия выпустят. Он этого не делал. Только в его невиновность верили немногие. Беда помогает узнать людей. Вот и я выяснила много нового о коллегах, когда ректор сухо сообщил о временном «обезглавливании» факультета. Обязанности декана до выяснения обстоятельств переложили на демонолога. Собственно, тогда я впервые его увидела, прежде он к нам не заглядывал. Сплетнями брезговал, наверное. Демонолог мне не понравился.
— Тяжело сейчас лорду Дарелу! — Досидеть в тишине до начала лекции мне таки не удалось. — Понятия не имею, как он станет объясняться с родителями девочки. Они приезжают сегодня.
Вздрогнув, глубоко вздохнула и перевела взгляд на колбу с магией смерти.
Тигрий что-нибудь придумает, он тоже не верит.
Странно, я думала о драконе без прежней неприязни, хотя еще ночью, перед отходом к короткому сну, по привычке назвала его несносным. Только вот Крылатый лорд умел быть другим, непонятным и совсем не драконом. Или на меня так странно подействовали его откровения?
— Орланда, вы совсем носом клюете!
Задумавшись о ректоре, не заметила, как положила голову на стол. Ну да, спала я мало. Как тут заснешь, когда пропала студентка, Т игрия шантажируют, Леонтий под арестом, а тетка много лет скрывала имя моего отца. Пусть прячет и дальше. Взвесила все и решила, подаривший мне жизнь Крылатый лорд навсегда останется призраком с бала.
— Ничего, — украдкой зевнула в кулак, — сейчас взбодрюсь. А не взбодрюсь, — возникло желание мрачно пошутить, — отправлюсь на тот свет.
Я намекала на осторожность при работе с магией смерти. Одно неверное движение — и она уже заполонила легкие, остановила сердце. Пусть магии в колбе мало, в ней нет направляющего вектора, но мне придется выдернуть затычку, выпустить ее и тщательно контролировать.
— Триединая, ну и юмор у вас! — нахмурился старый преподаватель истории, которого студенты за глаза прозвали сморчком. — Беду накликаете!
— Зачем кликать, она давно здесь, — пробормотала я и допила чай.
Не помог, нужно налить вторую чашку и покрепче. Не хватало, чтобы по моей вине пострадали студенты.
— Что верно, то верно, — согласился собеседник и любезно протянул заварник. — Жалко господина Грира. По дурости мужик попал.
— По заслугам, — припечатала прислушивавшаяся к нашему разговору Ванесса. — Разврат добром не заканчивается.
Захотелось ее убить. Встать и вылить туманное содержимое колбы ей на голову. Но я ограничилась язвительным замечанием:
— Громче всех о морали всегда кричат развратники. Уж не следы ли бурной молодости вы прячете под балахонами?
Удар ниже пояса, хлесткий, выбивающий воздух из груди. Обратно такие слова не возьмешь, двояко их понять невозможно.
На меня осуждающе смотрели, но я не жалела. Ни капельки. Давно следовало поставить ядовитую стихийницу на место.
Ванесса сначала покраснела, затем побледнела… и пошла пятнами. От внутреннего негодования у нее поплыл макияж, отчего госпожа Шауб окончательно превратилась в уродливую куклу.
— Дожили, — прошипела она, с шумом поднявшись, — всякая, — оскорбление Ванесса пропустила, но оно без труда вырисовывалось из контекста, — станет меня учить! Лучше о своем моральном облике задумайтесь. Если не вылезаете из чужой постели, хотя бы изображайте стыд.