Тёмные Звёзды: Дары грома
Шрифт:
Вопреки названию земля крокодилов выглядела не чёрной, а белой и зелёной – дома и крепостные стены сияли белизной, как соляные, белыми юбками щеголяли мужчины побогаче, длинными белыми платьями и накидками – их жёны, а пологие болотистые берега зеленели свежими сочными тростниками. Бедность здесь была босая и полунагая – работяги с жёнками часто довольствовались набедренными тряпками, но даже коричневая от загара голытьба носила парики из чернёной кудели, у баб повязанные платками. «Черноголовые» – так обозначил их толмач.
Между
– Вижу, у вас спокойно, зажиточно, – цедил он, не глядя на толмача-юбочника.
– Боги хранят Чёрную Землю, – отвечал тот убеждённо.
– Войны не слышно?
– Сейчас нет. Мы всегда воюем вовремя. Соберём урожай, и в ваш месяц цветень пойдём в Витен за рабами.
– Хе! если всё так вовремя, как по регламенту, варакияне разбегутся, вас не дожидаясь…
– А куда они денутся? – спесиво скосился толмач. – Их пути известны. Им разумнее выйти нам навстречу без оружия, с дарами и людьми для нас. Кочевые витенцы – пыль под сандалиями нашего войска. У нас есть, чем их смирить…
«Э-э, голоногие, вы картечниц не нюхали и казнозарядных орудий!.. со штыками да гладкостволками куда как храбры, но вот поставят на севере Якатана дирижабельные башни – тут и крах вам. Правда, моей коммерции тоже – всё имперские купцы захапают…»
– Летучих бесов напускаете? или химер восьминогих? – осведомился Джакар непринуждённым тоном.
В тёмных глазах толмача, до того горделивых, мелькнуло опасливое сомнение.
– Царские звери не воюют…
– Понятно. Разведку ведут, стало быть.
– Сие мне неведомо, господин судовладелец. Воеводство – удел светловолосых.
– Не так давно наши жрецы-звездочёты предсказали, – продолжал шкипер чуть небрежно, вспоминая газетные новости, – в Чёрной Земле упал небесный шар. Большое бедствие!.. Как, воеводы справились?
Бедняга-толмач совсем смешался. Осведомлённость варвара-чужеземца сбила его с панталыку. О-о, какова чёрная мудрость заморских жрецов!..
– Наверно, трудно им пришлось против небесных-то гостей… – покусывая мундштук, тянул своё Джакар. – Народишко с обжитых мест разбежался, а куда ему идти, едва шкуру спасшему? Ясно – туда, где есть еда и работа… к примеру, грузчиками в порт. То-то я смотрю – чтоб тюк перетащить, сорок рук тянется, и мелюзга туда же лезет. Чуть не в драку делят, кому нести. А вон, вон, гляди – десятник палкой их разнимает… Лишних тут много, да?
На это толмач мог ответить лишь вздохом.
– Сколько семье надо в день, чтоб прокормиться? – продолжал ввинчиваться шкипер.
– Один деден медью.
– Сходи к ним и скажи – плачу золотой за трёх работящих
– Ты… хочешь забрать их в землю, где нет богов? – ужаснулся толмач. – Их не отдадут!
– Значит, двести пятьдесят – и по рукам?..
Пока Джакар осуществлял свои коммерческие планы, Мосех со свитой уже порядком удалился от порта. С людьми и багажом он погрузился на большие речные барки, отборные гребцы налегли на вёсла – и лёгкие плоскодонные суда заскользили по глади вод против течения.
– Благодарение Свирепому и Быстрой, теперь мы в надёжном краю, а не на зыбких волнах океана. – Расположившись под полосчатым бело-синим навесом, на коврах и подушках, разложенных по кипарисовой палубе позади двуногой мачты, Мосех хозяйским взглядом озирал проплывающие мимо берега. – Ларион, нравится ли тебе моя страна?
– Красиво, – в тоске повёл глазами сын Карамо. Из уважения к Мосеху и по причине здешней жары он сменил привычное платье на складчатую белоснежную юбку (почти такую же, только с прихотливой вышивкой разноцветным вейским шёлком по подолу, носил его вельможный старший друг) и пояс, украшенный драгоценными каменьями и эмалью.
Глядя с барки, он видел, что земля – действительно чёрная, жирная, с зеленоватым илистым отливом. Повсюду вдоль реки на заливных полях копошились фигурки пахарей – плуги, запряжённые могучими гиппопотамами, взрезали грунт, щедро удобренный разливом.
Перевалив через экватор, Ларион оказался в мире перевёрнутых сезонов – в южном полушарии была пора урожая, а здесь только-только началась весна, тёплая и дождливая пора.
– Будем проплывать стольный град – узришь красоту вдесятеро большую! Но останавливаться там некогда – надо спешить к стопам Царя-Бога… Тебя, свет моих очей, – Мосех приласкал Лули, возлежавшую слева от него, – я оставлю в храмовой крепости, где ты будешь ждать моего возвращения.
Она прижалась щекой к его ладони.
Путь через океан был утомительным. Выйти из каюты, подышать морской свежестью и размять ноги ей дозволялось лишь ночью, одетой в рубаху до пят, на привязи, под конвоем сильных слуг – Мосех опасался, что она кинется в море. Даже сейчас её удерживали цепь и браслет на щиколотке.
Но с каждой сотней миль мысль покончить с собой увядала и слабла. Жрец обходился с ней нежно и бережно, он пробудил её чувственность, научил быть женщиной – и его наука оказалась сладкой, она утешала уже без глазурных пилюль. Имя и платье Даяны остались далеко за горизонтом, с нею остались лишь разум, тело, цепь на ноге и серебряное кольцо с рубином в носу. Невольно возникла привычка трогать кольцо верхней губой, от чего её рот становился похожим на едва раскрывшийся цветок и как бы выражал готовность к поцелую, что весьма нравилось Мосеху.