Темный аншлаг
Шрифт:
– В данный момент не могу сообщить вам ничего конкретного, – настойчиво повторял он. – Слишком много других приоритетов.
– Это я уже слышала, – нетерпеливо ответила Лонгбрайт. – По-видимому, мы все должны взлететь в воздух, прежде чем вы обратите на нас внимание.
– Первым делом мы обязаны удостовериться, что полиция в состоянии защитить гражданское население. Вчера под перекрестный огонь на станции метро «Стокуэлл» попала группа туристов. Как только положение окажется под контролем, мы сможем подумать о будущем отдела.
– То, что сейчас происходит в этом городе, отнюдь не
– Вашего здания больше нет, Лонгбрайт.
– Но штат сотрудников уцелел.
– Нет, в живых остался один из двух ваших руководителей, и он старше пенсионного возраста.
– У нас есть Дюкейн и другие новички.
Лонгбрайт поразило, что Бидл изменил свое отношение. Всего несколько дней назад он говорил о наборе непрофессионалов в соответствии с выводами, полученными в центре Скармена.
– Позиция министра на этот счет такова, что мистер Брайант ввязался в некую междоусобицу, что и привело к его гибели. Мы не располагаем ни кадрами, ни деньгами для расследования всех сопутствующих обстоятельств. Понятно, что случившееся прискорбно, но наше мнение таково: Брайант действовал в одиночку и знал, что идет на риск. Разумеется, нас не могла не обеспокоить опасность, угрожающая населению из-за обрушения здания, но, учитывая все неблагополучные происшествия последних дней, стоит заметить, что данная проблема вне фокуса внимания министерства.
– Ваш дед был ближайшим другом Артура Брайанта. Ему было бы сейчас стыдно за вас, мистер Бидл! – Лонгбрайт швырнула трубку именно в тот момент, когда под ней развалилась пирамидка коробок.
Чтобы успокоиться, она вышла к машине за сигаретами. Ее окликнула молодая девушка с озорным взглядом и светлыми волосами, выбритыми на затылке.
– Твоя тачка? Не хочешь выдать мне десять фунтов за то, что я сторожила твою магнитолу? – Она вызывающе сунула руки в карманы дешевой хлопчатобумажной куртки.
Лонгбрайт предположила, что она прячет нож.
– Я офицер полиции. Иди к черту, пока я тебя не арестовала.
– Ты не можешь меня арестовать, сука.
Девчонка выставила вперед подбородок. На вид ей было лет пятнадцать. Лонгбрайт и без проверки была уверена, что найдет у нее на ногах следы от уколов.
– Придумаю причину, если потребуется.
Лонгбрайт обошла ее стороной и залезла в машину, быстро захлопнув дверцу. Девчонка вернулась к своей компании, и Лонгбрайт почувствовала к ней нечто вроде смутной жалости.
Закурив, она немного успокоилась. Сидя на заднем сиденье и делая затяжку за затяжкой, она услышала, как на автостоянке полицейского участка завыли сирены. Бедный Джон, подумала она. Где бы он ни был, придется ему разбираться с этим делом в одиночку.
17
Ощущения
– То, что мы пытаемся здесь создать, не имеет прецедента, мистер Бидл, – объяснял Брайант. – Над нами нет вышестоящих офицеров, которые исправляли бы наши ошибки. И мне вовсе не требуется, чтобы ты ходил к Давенпорту и докладывал о наших достижениях.
Брайант получил еще один язвительный звонок от начальника, недовольного тем, что детективы провели столько времени
– Я просто выполняю свою работу, – с жаром ответил Бидл. – Мистер Давенпорт хочет быстро прояснить это дело, твердо опираясь на букву закона. Как еще он может отчитаться перед отцом жертвы? Ваше отсутствие в отделе противоречит…
– Не тебе решать, как мне работать.
Брайант запустил руки в свисающую челку и с грохотом уселся за стол, затем порылся в ящике и достал пачку обогащенных железом пилюль «Нерво». Брайант терпеть не мог болеть и вечно принимал новые лекарства от простуды. В данном случае его простуда была больше связана с чувством негодования, которое он испытывал в связи с уходом сержанта полиции Фортрайт, бессмысленно разрушившей свою карьеру, променяв ее на супружество. Он с возмущением изучал Бидла. Брайант уже сталкивался с подобным типом людей – легкоранимыми, честолюбивыми, обозленными на весь мир. В школе было полно мальчишек, видевших в окружающих прямую угрозу для себя. Многие из них ожесточались настолько, что к моменту окончания школы оставались совсем без друзей и попадали в провинцию, где их находила война.
– Это дело мы вольны расследовать любым удобным для нас способом, – объяснил Брайант. – В отличие от регулярной полиции, мы не скованы никакими предубеждениями.
– У вас нет ресурсов. Нет оборудования. Нет кадров. Вообще ничего нет, – пробормотал Бидл. – Вот почему вас бросили на произвол судьбы, вы ничего не стоите министерству.
– У нас есть наши мозги, Сидней, самое мощное оружие, которым мы обладаем.
Что касается Брайанта, его кабинет напоминал монашескую келью – место, пусть и до невероятности неопрятное, но где посвященные могли сосредоточиться на служении благому делу.
– Видишь, я использую классную доску, – указал Брайант. – Мистер Мэй пытался соблазнить меня этой своей аудиокартотекой, но она меня не впечатлила, поэтому я вернулся к более испытанному и надежному методу.
– Ты не удосужился вникнуть в нее, Артур, – возразил Мэй. – Она заработает, если ты просто научишься ею пользоваться.
Он позаимствовал громоздкое записывающее устройство, полагая, что оно может пригодиться, но Брайант умудрился протереть ленту и непоправимо повредил записывающие головки, хотя понять, как ему это удалось, не представлялось возможным. Не помогло и то обстоятельство, что он таскал магниты в карманах своего пальто.
Для Артура это явилось началом затянувшегося на всю жизнь противостояния технике, апогеем чего станет парализация единой централизованной лондонской базы данных ХОЛМС и части системы управления воздушными перевозками аэропорта Хитроу. Молодой детектив обладал своеобразной особенностью, чаще свойственной людям старшего поколения, – находясь вблизи электроприборов, излучать некую отрицательную энергию и таким образом превращать простейшие устройства в орудия разрушения. Чем больше усилий Брайант прилагал, чтобы уразуметь и освоить технику, тем быстрее она выходила из строя – вплоть до шестидесятых годов, когда, после того как он поджег себе волосы, вставив в тостер вилку, человек и машина вынуждены были в конце концов заключить перемирие.