Темный аншлаг

Фаулер Кристофер

– Тогда, надеюсь, мы понимаем друг друга, – сказал Мэй, нежно улыбаясь.

– Ты хороший мужик, Джон. – Коринна легко коснулась ладонью его подбородка. – Не допусти, чтобы пострадал еще кто-нибудь из нас.

Коринна Беттс двадцать минут прождала автобус номер 134, но шел дождь, и первые два были полностью забиты, поэтому она решила пойти пешком. Ей очень понравился Джон Мэй. Ее всегда тянуло к мужчинам помоложе. В них ощущалась наивность, которая ей была уже недоступна.

Интересно, а может, и впрямь между Таней

и Шарлем были отношения, которых она не заметила? Все до смешного в духе Конан Дойла: старинный, темный театр, по которому свободно разгуливает убийца. Правда, Конан Дойл уже десять лет как умер. Подшивки журнала «Стрэнд» с его рассказами сейчас пылятся на книжных полках в домах у почтенных тетушек, а война лишила остроты тему изощренного, изобретательного убийства.

И она снова задумалась над мотивами преступлений. Кто-то ведь должен тебя страшно взбесить, чтобы ты взялся планировать его смерть, особенно когда у него есть все шансы погибнуть под руинами. И чтобы два столь разных человека, как Шарль и Таня, могли кого-то допечь, – просто бессмыслица. Если кто-то пытался сорвать спектакль, не проще ли было устроить в театре пожар? Чем больше она размышляла над этим, тем больше запутывалась: атмосфера греческой трагедии, отрезанные ступни, падающий с небес шар. По коже побежали мурашки. Она решила, что примет ванну и выкурит сигарету перед сном.

Она уже поравнялась с Тоттенхем-Корт-роуд, когда мимо проехал еще один автобус номер 134, и, несмотря на то что она махнула рукой, водитель не остановился. Угол Истон-роуд, залитый потоками дождя, считался одной из наиболее открытых и уязвимых точек Центрального Лондона, и сейчас, изрытый воронками, напоминал лунный пейзаж. Рассказывали, что одну старушку взрывом вынесло из дома вместе с кроватью и она не проснулась, пока не подоспела бригада спасателей. Рассказывали массу всякого разного. Непонятно, кому верить.

Мимо проходили какие-то люди с сумками и чемоданами, направляясь к вокзалам или в поисках крыши над головой. Катафалк провез дюжину детей с прижатыми к окнам лицами, похоже эвакуируемых из города. Плоские деревья в конце Истон-роуд едва просматривались в потоке ливня, под тяжестью ветра и дождя голые ветки трещали и скручивались. В этом месте улица была неестественно пустынна, заколоченные досками витрины магазинов выглядели так же уныло, как и ряд стандартных домишек в стороне от дороги. Она ненавидела затемнение, мертвые панцири зданий, плоские крыши темнее неба.

Коринна уже собиралась перейти улицу возле облицованной плиткой стены станции метро на Уоррен-стрит, когда заметила неподалеку какое-то движение. Впереди путь застилала серая дождевая завеса, и видно было плохо, но, казалось, на противоположной стороне тротуара дожидается какая-то фигура в черном прорезиненном плаще с поднятым капюшоном. Что-то странное в лице незнакомца, подумалось Коринне: слишком оно белое, слишком неподвижное. Фигура раскачивалась взад и вперед, как напружиненная, голова болталась из стороны в сторону – то ли от смеха, то ли от невыносимой боли.

Коринна

дошла до полосатого островка безопасности посреди дороги. Краешком глаза углядела, что фигура тоже сдвинулась с места, попав под тусклый свет при входе в метро. Боковым зрением Коринна зафиксировала, как незнакомец приблизился к краю тротуара, и вдруг увидела, что стоит нос к носу с перекошенным, бледным, как фарфор, лицом, трагической маской классического театра. Проезжающий мимо грузовик вспенил вокруг себя озеро дождевой воды. Когда она снова подняла голову, фигура уже исчезла.

От незнакомца (или незнакомки?) не ускользнуло ее смятение, это точно. Разозленная и испуганная, Коринна побежала по дороге, оставляя позади крест-накрест заколоченные витрины магазинов, пока не поняла, что летит вперед в безотчетной панике, и не заставила себя перейти на шаг.

Она не могла понять, что явилось источником страха. Ясно было лишь одно: она действительно ощущала покалывающую дрожь между лопатками, что само по себе являлось прямым предупреждением – кто-то (или что-то?) желал ей вреда или, что еще страшнее, просто ее желал.

28

Яд

– Мистер Брайант, подождите, я хотел бы перекинуться с вами парой слов.

Освальд Финч окликнул молодого детектива поздно вечером в среду, когда тот на черном автомобиле марки «вулзли» подавал задним ходом с почти затопленной автостоянки за полицейским участком на Боу-стрит. Он выезжал из лужи, готовясь навестить свою тетушку, проживающую в Финчли. Она с трудом передвигалась, и он вез ей несколько кусков говядины. Брайант сделал вид, что не заметил патологоанатома и чуть не наехал ему на ноги. Возмутившись возникшей у него на пути помехой, Брайант опустил окно концом столовой ложки, припасенной на крайний случай, и удивленно произнес:

– А, Освальд, это вы. Никак не починят это окно. Чего вы хотите?

– Мистер Брайант, в моем кабинете появилось огромное растение. Ваш констебль сказал мне, что это вы его туда водрузили.

– Да, но лично я его не ставил, при всем желании я бы не смог его затащить со своей спиной. – Брайант шарил в поисках ручного тормоза. – Его поднял Атертон. Вам оно нравится?

– Честно говоря, нет, не нравится. – Финч присел, чтобы видеть его. – Оно шести футов в высоту и застит свет, к тому же издает странный запах.

– Просто немного подгнили корни. Оно стояло в зараженной воде, наверное, прорвало канализацию. Дом на Сент-Мартинз-лейн разбомбили, и это место расчистили. В почве живут какие-то насекомые, я полагал, вы знаете про них. Кусаются, как комары, у меня появились багровые шишки вроде тропических некрозов. Однажды я уже видел нечто подобное в квартире эфиопского студента на Тафнелл-Парк. Мы до сих пор не знаем, от чего он умер. Я решил, вам будет интересно.

– Вообще-то, вирусология флоры отнюдь не моя специальность, к тому же растение перекрыло проход. Дверь едва открывается. – Он нерешительно топтался перед автомобилем, пока Брайант нетерпеливо придерживал педаль газа.