Тёмный день

Сербжинская Ирина

— Приветствую, почтеннейшие. Госпожа Нумора на месте?

— На месте, — отозвался первый стражник, неохотно прерывая беседу: теперь речь шла об оленине, которую в «Эльфе и гоблине» подавали с можжевеловым соусом. — А вы кто такие будете? Как доложить?

Он повернулся, древком копья чувствительно стукнул по голове Дарина, тот отскочил, натолкнулся на второго стражника и едва не сбил его с ног.

— Проклятье! — рявкнул тот, сердито уставившись на незваных гостей. — Чтоб мне драконида увидеть — вы, верно, господин Барклюня?! Секретарь Морского Управления?

Барклюня захлопал глазами.

— Вы

меня знаете?

Стражники переглянулись.

— Наслышаны, — сдержанно отозвался один. — Очень даже наслышаны. Приветствуем, господин секретарь, желаем процветания! Вы, господин Барклюня, не обижайтесь, но мы с товарищем вот тут в сторонке постоим, чтоб не приключилось чего, потому, как вы — человек особенный… гм… а уж вы извольте сами, собственноручно постучать вон в то окошечко и спросите госпожу Нумору!

Барклюня и Дарин переглянулись и направились к наглухо закрытому окошечку в стене.

— Барклюня, — вполголоса сказал Дарин, потирая ушибленную голову. — Тебя знает вся Лутака, даже необразованные стражники Морской тюрьмы! Это слава, понимаешь? Самая настоящая слава!

Секретарь зарделся.

— Да, но какая? — отозвался он немного сконфуженно. — Если бы они знали меня как могущественного мага или великого воина, который победил зло и спас мир… но, признаться, все равно приятно! Все-таки известность. А вот когда я в Гильдии магов учился и пожар устроил, так у меня еще большая известность была! Прямо на улицах узнавали! — секретарь смущенно улыбнулся. — Так и говорили: «Вот он, идет, этот поджигатель»! Не скрою, лестно было…

— Вот я о чем и говорю!

Барклюня приблизился к окошку и деликатно постучал согнутым пальцем в деревянный ставень.

— Госпожа Нумора! Госпожа Нумора!

Ставни распахнулись, на приятелей глянули узкие черные глаза гоблинши.

— Приветствую и желаю процветания, — проговорила она, по очереди оглядывая молодых людей. — Внимательно вас слушаю.

— Приветствую вас, госпожа Нумора, — заторопился Барклюня. — Я, вообразите себе, по поводу списка осужденных, отправленных вам сегодня утром.

Гоблинша наморщила лоб, припоминая.

— Утром? А, список тех, кого отправляют на рудники? Или приказ по поводу ремонта нашей тюрьмы? Тоже сегодня утром из Морского Управления получен.

Видя, что дело затягивается, Дарин решил помочь приятелю.

— Список, список! Видите ли, госпожа Нумора, в списке не было одного человека. Его позже внесли, видимо. И мы всего лишь хотим узнать, за какое прегрешение этот несчастный…

Госпожа Нумора подняла редкие брови.

— Несчастный? — проскрипела она. — На бирюзовые рудники попадают убийцы, воры, разбойники. Но, поскольку, каждый из них может раскаяться и встать на путь исправления, наш долг — отправить туда как можно больше преступников: исключительно, для их же пользы. Конечно, не все идет гладко… вот, совсем недавно получили письмо от тамошнего начальника, горного тролля, — госпожа Нумора пошуршала бумажками. — Пишет, что дела у них идут хорошо, только вот почти все присланные арестанты уже скончались.

— Скончались?! — переспросил Дарин. — Почему?

Гоблинша глянула на него черным глазом.

— Суровый климат, — изрекла она. — Думаю, в этом причина. А что

же еще? Условия там замечательные: работа, морской воздух, хорошее питание, всегда свежее мясо — в рудниках полным-полно крыс — гуманное и мягкое обращение персонала. Горные тролли славятся кротким покладистым характером, терпением и добросердечием. Мягко и ненавязчиво возвращают преступников на путь исправления — истинные таланты в области педагогики! А как они огорчаются, когда кто-нибудь из осужденных пытается бежать! — госпожа Нумора сокрушенно покачала головой. — Собственно говоря, ведь и бежать-то оттуда некуда, кругом море, а вот, поди ж ты! Тролли считают это черной неблагодарностью — ведь они создают осужденным все условия — однако же, не обижаются, а проводят с арестантами долгие задушевные беседы, стараются выяснить, что именно им не нравится на острове.

Барклюня поежился.

— Но вы говорите, все заключенные умерли? — еще раз уточнил Дарин, невольно представляя себе встречу горных троллей-педагогов и арестантов, «вставших на путь исправления».

— Умерли, но знали бы вы, как сокрушались по этому поводу тролли! Говорят, привязались к этим заблудшим душам, как к собственным детям! Просили прислать еще, да побольше. Что ж, корабль, забитый под завязку ворами, убийцами и насильниками, уже стоит в бухте. Скоро тролли возьмутся за их перевоспитание со всем пылом и рвением. Такие уж они увлекающиеся натуры: ничего не делают вполсилы!

Гоблинша закончила речь, сложила руки на груди и глянула на Дарина.

— Что-нибудь еще? — вежливо поинтересовалась она.

— Да, — отважно промолвил Барклюня. — В окончательном списке есть человек по имени…

Он запнулся и оглянулся на Дарина.

— Кехелус, — подсказал тот.

— Кехелус, да. Хотим узнать, за что он осужден.

Госпожа Нумора задумалась.

— Собственно говоря, мы такие данные не имеем право разглашать кому попало…

Дарин понял, что если сейчас не вмешается, придется им уйти несолоно хлебавши.

— Кому попало? — громко поразился он. — Со мной, как видите, лицо облеченное небывалой властью, личный секретарь господина Горама, а не кто попало!

Барклюня, услыхав про «небывалую власть», гордо выпрямился и взглянул на гоблиншу орлом.

Услышав имя главы Управления, она тут же пошла на попятный.

— Ах, так это господин Горам просил узнать? Что ж вы сразу не сказали?

— Не совсе… — начал было честный Браклюня, но Дарин перебил.

— Да, — твердо сказал он. — Именно что господин Горам.

— Извольте минутку подождать, — сказала гоблинша и захлопнула окошко.

Приятели остались стоять на берегу. Стражники, что прогуливались возле ворот, возобновили беседу и до слуха Дарина доносились упоительные слова: «зажарить», «подрумянить», «полить соусом».

Он проглотил слюнки.

— Знаешь, Барклюня, — Дарин посмотрел на закрытое окно. — Я иногда, блин, сам себе удивляюсь! Характер у меня дурацкий какой-то. Иной раз, не успеешь оглянуться, как — бац! И уже ввязался во что-то. Вот и сейчас — зачем мне это надо? Что мне за дело до какого-то Кехелуса? А вот поперся узнавать, только потому, что овражных гномов, этих дураков ушастых, жалко стало. Смех, да и только, — он пожал плечами.