"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
билеты фальшивые, но изготовлены с большой
тщательностью. Визуально отличить их от
настоящих весьма затруднительно. Для этого
необходимо
использование
специальных
оптических приборов, например «Верификатора
Скамони».
Вскоре были найдены гравировальные
доски, сделанные Дюнкелем. А потом сыщики
вышли и на гамбургскую типографию, в которой
печатались фальшивки. Её хозяин признался, что
по
двадцатипятирублёвок.
Берлинская прокуратура быстро провела
предварительное следствие. Впрочем ей, как и
полицейским, не удалось получить ответ на
206
вопрос: где в настоящее время находятся более
ста пятнадцати тысяч рублей?
– Право, не знаю, - усмехался на допросах
Виндрик. - Деньги хранились в платяном шкафу.
Может их моль скушала?
О поимке шайки фальшивомонетчиков
много писали германские и русские газеты. Но
репортёры уголовной хроники не знали об одной
любопытной подробности. Виндрик водил дружбу
с берлинскими социалистами. Сидя с ними по
вечерам в пивной, он любил порассуждать о
путях
развития
мирового
и
русского
революционного движения. Согласно донесениям
осведомителей, Виндрик причислял себя к
сторонникам цивилизованных форм борьбы -
просвещение
пролетариата,
создания
профессиональных союзов. Однако говоря о
России, всегда заявлял:
– А в этой варварской стране допустимы
любые формы и методы: пропаганда, террор,
заговор, вооружённое восстание.
За несколько дней до ареста немецкие
социалисты
потребовали,
чтобы
Виндрик
отчитался о том, куда была потрачена выданная
ему тысяча марок. В ответ он загадочно
улыбнулся:
–
Не волнуйтесь, камрады. Всё до
последнего пфеннига вложено в серьёзное дело.
По
соображениям
конспирации
подробно
рассказывать не буду, но смею вас заверить, что
207
когда-нибудь ваши имена будут золотыми
буквами вписаны в летопись русской революции.
Благодаря вам и мне, московские товарищи
получат типографию, где смогут печатать свою
газету тиражами в десять-пятнадцать тысяч
экземпляров. Да ещё и на бомбы останется.
Германская полиция, в отличии от
английской и швейцарской, издавна сотрудничала
с русскими коллегами. Поэтому полученные
агентурным путём сведения,
описанием поддельных кредитных билетов, были
направлены в Петербург. Правда ни одной
кредитки не прислали. Все они, в соответствии с
требованиями
устава
уголовного
судопроизводства, были приобщены к делу, как
вещественные
доказательства.
Немецкие
чиновники законники известные, нарушать устав,
тем более из-за каких-то русских, они не
собирались.
Министра внутренних дел графа Толстого
депеша из Берлина встревожила не на шутку.
Александр III при каждом докладе настойчиво
спрашивает:
– Когда же, наконец, вы уничтожите
«летучую типографию» этих злодеев? Переезжая
из города в город, она разносит заразу по всей
стране!
Не трудно представить гнев императора,
если появится ещё и новая московская
типография,
способная
увеличить
тиражи
208
противоправительственной
газетёнки
и
крамольных брошюрок раз в десять!
В северную столицу срочно вызвали
Скандракова
и
начальника
Московского
губернского жандармского управления генерал-
майора Середу.
– Приложите все усилия для поимки
злоумышленников, - приказал министр. - И
имейте в виду, что если до 15 августа «московские
товарищи», о которых говорил Виндрик, не будут
найдены или, не приведи господь, появится ещё
одна подпольная типография, то не избежать вам
новых
назначений.
Недавно,
как
раз,
освободились
должности
начальников
жандармских управлений в Енисейской и
Тобольской губерниях.
Все знали, граф Толстой слов на ветер не
бросает.
Перед возвращением в Москву, Скандраков
встретился с инспектором секретной полиции
Судейкиным. Когда-то они вместе служили в
Киеве, с тех пор и дружили.
– Не знаю, что и делать, Георгий, - вздохнул
Скандраков. - Больно уж мало времени дал
министр на розыск. Может, одолжишь парочку
хороших сотрудников.
– Не обижайся, но людьми помочь тебе не
смогу. У меня сейчас все силы брошены на
разработку одного очень перспективного типа.
Если выгорит, одним махом остатки «Народной
209
воли» прихлопну, - сказал Судейкин. Потом хитро