"Тёмный фаворит" Особый случай
Шрифт:
улыбнулся. - А вот совет дам. Ты, Саша,
агентурным расследованием особо не увлекайся.
Найдёшь
хоть
малейшую
зацепку,
сразу
передавай дело в жандармское управление. Пусть
оно обыски проводит, аресты, формальное
дознание открывает. Тогда, в случае неудачи, не с
тебя, а с Середы спрос будет.
Но найти зацепку оказалось не просто.
У Скандракова имелось три секретных
сотрудника освещавших молодёжную среду. Двое
из
третий, приват-доцент кафедры полицейского
права юридического факультета Императорского
Московского университета Субботин, который
несколько лет назад был одним из самых
активных участников тайных студенческих
кружков, его сразу вспомнил:
– Мы с ним однокурсниками были.
Эрудированный молодой человек. «Капитал»
Карла Маркса хорошо знал. В споре мог цитатами
из Энгельса и Прудона щегольнуть... Только он
политикой никогда не интересовался.
– Зачем же он тогда всю эту заумь читал? -
удивился Скандраков.
– А чтобы на барышень впечатление
производить!
Свободомыслящих
эмансипированных
девиц,
Александр
Спиридонович, деньгами и костюмами от модного
портного не прельстишь. К ним иной подход
210
нужен. Благодаря Марксу, Артур много курсисток
в постель уложил. Потом пошёл смутный слух,
что он с них денежки тянет, будто бы на
организацию побега самого Чернышевского.
После этого все мы Виндрика стали сторониться...
Не верится мне, что этот тип может быть связан с
«Народной волей», «Чёрным переделом» или
какой-нибудь
другой
революционной
организацией. Таких, как он высокие материи не
привлекают. Женщины, кутежи, да ещё лошади -
вот и все его интересы.
– Лошади? - переспросил Скандраков, сам
бывший заядлым лошадником.
– Да, лошади. Помню Виндрик всегда на
лекциях беговые и скаковые афишки размечал. На
этой почве он даже сдружился с одним шалопаем
с нашего курса. Правда, потом они разругались.
– Как фамилия этого шалопая?
Субботин наморщил лоб, вспоминая:
– Запамятовал... Я с ним никогда близко не
общался, ведь от студенческих дел он всегда
стоял в стороне... Вспомнил! Смородин его
фамилия... Нет, кажется, Грушин.
В 1879 году, после окончания университета,
Виндрик
устроился
на
службу
старшим
письмоводителем в «Товарищество мануфактур
Н. Н. Коншина в Серпухове». Серпуховской
исправник дал о нём самый положительный
отзыв: «Видимо, будучи от природы человеком
стеснительным
211
Виндрик появлялся редко. Свободное время
проводил на рыбной ловле и в лесу, собирая грибы.
Дружбу водил только с главным инженером
«Товарищества»
Ценкером
Андреем
Иосифовичем, да ещё с семейством отставного
поручика Митрофанова, в доме которого
квартировал. Все вышеперечисленные лица
известны мне, как благонамеренные и в политике
никогда замешаны не были».
В охранном отделении не очень-то доверяли
отзывам уездных исправников. Помнили историю,
как бежавший с каторги бомбист несколько
месяцев проживал в Можайске под видом
«тихого богобоязненного человека, каждый день
ходящего
в
церковь
и
неукоснительно
соблюдающего
посты
и
постные
дни».
Скандраков
послал
агента
в
Серпухов.
Вернувшись, тот доложил:
–
Вполне
благонамеренный
человек.
Порочащих связей не имеет.
Только не на рыбалку он ходил, а на ... е...
э...
– агент замялся, видимо подбирая подходящее
слово.
– Говори яснее.
– Он, выше высокоблагородие, большой
ходок по женской части. Всех подряд тараканил -
купчих, фабричных, крестьянок. Ни одной не
пропускал.
– А что стало причиной его увольнения,
выяснил?
212
– Так точно. Состояние здоровья. Врачи
настоятельно рекомендовали ему лечение водами
в Баден-Бадене или Карлсбаде.
Вот и осталась в результате одна
единственная ниточка - фальшивые деньги.
Сведующие
люди
посоветовали
Скандракову съездить на Живодёрку. На этой