Темный Клубок
Шрифт:
— Очистите этот храм порока, — скомандовала лейтенант, убирая оружие в кобуру.
Без промедления Хизоба поднял тяжелое кресло и швырнул его в ближайшее окно. Как только стекло раскололось, и внутрь ворвался снег, товарищи Тьерри вскочили на ноги, завывая от праведной ярости. Жаждая искупить вину, — жаждая порадовать её, — Акулы похватали вырожденческие безделушки аристократов и набросились на окна так, словно это были злобные, совращающие глаза варпа.
— Ваши вопросы не относятся к делу, — сказал
— Нет? — Ганиил попытался скрыть напряжение в голосе. — Простите, но мне сложно это принять.
Он помахал отчетом о переговорах, который принесла Омазет.
— Вы призвали Дамоклов конклав на Облазть. Они будут ждать меня.
— Да.
— «Да», — ошеломленно повторил Мордайн. — Тебе больше нечего сказать? Ты предал меня! Я прополз через огонь и лед, делая за тебя грязную работу…
— У тебя осталось шесть дней, — перебил космодесантник.
— Шесть дней, чтобы умолять тебя о пощаде, исходя кровавым потом?
— Шесть дней, чтобы найти ответы и вернуть потерянную честь.
Ганиил не заметил движения Калаверы, но внезапно воин навис над ним, оказавшись так близко, что дознаватель смог рассмотреть изящные нити патины, испещрившие бронзовую маску подобно жилам. Так близко, что Мордайн уловил смертную тишину его силовой брони.
— Твой узник ждет, — выдохнул череп.
— Узник… — безучастно отозвался дознаватель. Он хотел отступить, но взгляд безжалостного глаза парализовал его. В вагоне стояла гнетущая жара, и Ганиил понял, что сильно потеет. Это показалось ему жалким пред лицом столь аскетичного, высохшего создания.
«Узник…»
Слово неторопливо вплыло в фокус его внимания через муть в голове.
— Узник, — повторил Мордайн, на этот раз более настойчиво. — Так это не было ложью? Ты действительно заполучил отступника?
— Это должен определить ты, дознаватель.
— Тут ничего не складывается… — Ганиил осекся, когда дурнота хлынула обратно, пришпоренная зазубренной теснотой в груди. Именно тогда он приметил заклепки, идущие вдоль боков маски Калаверы. Мрачная личина была прибита к черепу великана.
— Кто ты? — прошептал Мордайн.
— Такой же искатель истины, — ответил воин. Затем он добавил с тревожащей, не вселяющей доверия заботой: — Мне жаль, что ты всё ещё слаб, Ганиил Мордайн. Порой я забываю, насколько хрупки смертные.
«Это ложь, — ощутил дознаватель в миг прозрения. — Ты никогда не забываешь, насколько мы уязвимы по сравнению с твоими сородичами. Ты наслаждаешься этим знанием».
Внезапно ощущение давящей древности, исходящее от космодесантника, стало невыносимым. Оно повисло над ним, будто эфирный смрад, недомогание души, которое заставило пробудиться нечто внутри Мордайна. Нечто иное. На мимолетное мгновение Ганиил показался себе чужаком в собственной голове, связанным со своим телом истончающейся
«Я не могу умереть…»
Эта мысль принадлежала не ему.
В ужасе Мордайн повернулся спиной к Калавере и бросился в коридор, хватаясь за поручень, идущий вдоль стены. Вагон сужался впереди него, вытягиваясь в слабо колеблющуюся реку окон и дверей, пронизанных жилами дрожащего золота и алого бархата. Ганиил знал, что состав скользит надо льдом, без сотрясений, тихо и гладко, но всё же он чувствовал себя так, словно оказался посреди штормового моря. Дознавателя сотряс позыв к рвоте, глубокий, но сухой, и нити чернильной тьмы поползли из уголков его поля зрения.
— Тебе требуется помощь? — крикнул сзади Калавера.
— В этом… нет необходимости, — прохрипел Мордайн.
«Мне ничего от тебя не нужно». Уткнувшись лбом в окно, он держал глаза плотно закрытыми, пока ледяное стекло охлаждало лихорадку. «Я не доставлю тебе такого удовольствия». Глубоко дыша, Ганиил ждал, пока спадет дурнота.
— Я должен подготовиться, — солгал дознаватель, желая оказаться в убежище своего купе, где можно было без стыда поддаться тьме. — К допросу.
— Понимаю.
«Конечно, понимаешь, надменный ты…»
— Завтра, — проговорил Мордайн. — Я начну завтра.
Он открыл глаза и заметил лицо, взирающее на него через промерзшее стекло — абстракцию серой плоти, натянутой на зубчатый костяной клин, с глубоко посаженными черными глазами. «А это что, перья?» Фантом исчез, прежде чем Ганиил успел распознать его, оставив стекло во власти отражения самого дознавателя. Он смотрел на исхудавшую развалину, пытаясь понять, кто ещё глядит на него через эти заполненные тенями глаза.
— Ты что-то увидел? — спросил Калавера, и Мордайн понял, что великан стоит рядом с ним.
— Ничего, — ответил Ганиил.
«Но что-то видит меня».
ТРИ ДНЯ ПОСЛЕ ЕДИНЕНИЯ
Облазть была миром тьмы, но её ледяные пустоши мерцали тусклым, рассеянным светом, который походил на последний отблеск выгорающей люмен-лампы, растянувшийся навечно. Местные утверждали, что это отраженное сияние звезд, но лейтенант Омазет в такое не верила. Она ощущала голод, скрытый за этим анемичным свечением, и знала, что Призрачным Землям весьма подходит их название.
«Как будто этот порченый поезд увез нас в сумеречные владения Дедушки Смерти, — подумала жрица. — Возможно, все мы погибли в Высходде, только не поняли этого».
Отбросив мрачные мысли, Адеола сосредоточилась на темном коридоре впереди. Кто-то, должно быть, капитан, разбил все светошары, расположенные вдоль прохода, и путь ивуджийке освещала только блеклая марь за окнами. Когда они сели на поезд, Узохи объявил этот вагон своим, отказавшись от помощи и наставлений, потребовав лишь одиночества. Арманд выглядел как человек, тонущий в отравленном сне.