Темный Клубок
Шрифт:
«Но нечестивый аппетит погубил его», — поняла Омазет, опустившись на колени рядом с телом. Лицо Тьерри застыло в гримасе агонии, глаза расширились от шока. Правая кисть отсутствовала, как и большая часть груди.
— Нас уже было так мало… — пробормотала женщина, закрыв Хизобе глаза и осенив ему лоб святой аквилой.
«Теперь нас совсем не осталось».
Но это было не так. В разных частях поезда находились ещё, самое меньшее, десяток бойцов, считая Старика Паву и мальчишку Мифунэ. И, конечно, Арманд, если его удастся излечить от безумия. Их было немного, но они оставались
— Капитан Калавера, — произнесла жрица, когда космодесантник шагнул внутрь, пригнувшись в проеме. Она инстинктивно отступила в вагон, не опуская пистолет, хотя это оружие не повредило бы великану в доспехах.
«Почему я чувствую, что оно может мне понадобиться? — тревожно подумала Омазет, когда новоприбывший выпрямился и заполнил собой тесное пространство. — И почему он появился именно сейчас?»
— Нас предали, — сказала ивуджийка Калавере. — Нужно немедленно пустить поезд задним ходом. Если мы поторопимся, то, возможно, ещё успеем вырвать моих братьев из хватки зимы.
Космодесантник молча изучал её. Хрустальный глаз очень ярко сиял во мраке, хотя и не испускал собственного света. Омазет увидела, что это многогранный шар, вставленный подобно драгоценному камню в темное углубление лицевой пластины. Рядом с этим воплощением жути её собственные ухищрения с татуировками и линзами казались дешевым трюкачеством. Как же Адеола завидовала ему из-за такого лица! Подобная внешность сделала бы жрицу единой с самой Матерью Кальфу…
Завороженная, Омазет не сдвинулась с места, когда Калавера шагнул к ней.
Мир Мордайна снова сплавился в нечто отчетливое — липкое, сочащееся, как лужица крови, что сворачивалась вокруг его головы. Между ушей Ганиила грохотал барабан, неистово стуча по глубокой влажной ране на лбу, пытаясь пробиться наружу.
«Я, должно быть, упал лицом вниз, — смутно подумал дознаватель. — Просто чудо, что нос не сломал».
Кое-как поднявшись на колени, он застонал от напряжения.
— Я боялся, что ты умер, гуэ’ла, — произнес голос рядом с Мордайном. Обернувшись, Ганиил увидел, что ксенос-узник наблюдает за ним. Слезы Ангела, он рухнул совсем рядом с этим существом!
Не сумев подавить стон отвращения, дознаватель отполз прочь, чувствуя себя глупо, — невероятно, непростительно глупо, — и повалился, опираясь спиной на дверь камеры и тяжело дыша. Он потянулся к кобуре, заранее зная, что оружия там не окажется — нет, оно осталось на месте!
«Почему? — Мордайн закрыл глаза и задышал медленнее, пытаясь найти ответы. — Пока я лежал без сознания, чужак мог дотянуться до меня и удушить. Почему я ещё жив?»
Низко, гортанно заворчав, Омазет оторвала взгляд от манящего глаза Калаверы. Космодесантник остановился, и она услышала нечто, возможно, бывшее вздохом. Этот звук напоминал сирокко, дующий сквозь сокрушенные временем развалины. В тот же миг жрица поняла, что в образе великана к ней пришел Дедушка
— Почему? — спросила Адеола. Ивуджийка сомневалась, что её искренность удивит Калаверу, но так она могла заслужить некоторое уважение с его стороны. — Почему ты пошел против нас?
Гигант стоял неподвижно, обдумывая её вопрос.
— Мы оба воины, — не отступала Омазет. — Если мне предстоит умереть здесь, уважь меня правдивым ответом. Почему?
— Потому что ты можешь помешать, лейтенант.
— Чему?
— Делу, которое было спланировано с абсолютной точностью, — сказал он, не удержавшись от нотки гордости. — В твоей роте больше нет нужды.
Калавера хотел было подступить к ней.
— Подожди! — быстро произнесла жрица, пытаясь отыскать что-нибудь, что угодно, чтобы задержать его. — Ты по-настоящему видишь через этот шар?
— Не через него, — тихо ответил космодесантник. — Афелий — это не линза.
— Но ты видишь им?
— Больше, чем ты можешь постичь, — внезапно гордость исчезла, осталась лишь невыразимая усталость. — Мой взор неутолим, Адеола Омазет.
— Значит, это проклятие?
— Это то, что оно есть. Как и я, — Калавера шагнул вперед. Жрица шагнула назад.
— Ты есть еретик, — вызывающе бросила она.
— С ограниченной точки зрения, — ещё шаг вперед.
— Ты повернулся спиной к свету Отца Терры! — ещё шаг назад.
— Свет ослепляет, совершенный свет ослепляет совершенно, — вперед.
— Так ты лишился глаз? — назад.
— Так я начал видеть.
— Как долго я провалялся? — хрипло спросил Мордайн.
— Недолго, — это был неопределенный, но честный ответ, как почувствовал Ганиил.
— Почему ты не убил меня, ксенос, пока была возможность?
— В этом не было нужды.
— Тебя не интересует месть?
— Кому, тебе? — носовая щель чужака дернулась в безрадостном веселье. — Ненависть нужно заслужить, гуэ’ла. Моему народу чужда слепая злоба, в отличие от твоего.
— Твоему народу? — поддразнил Мордайн, пытаясь как-то атаковать. — Это о ком сейчас речь? Ты ведь изгой.
— Ты многое предполагаешь и ничего не понимаешь.
— Тогда просвети меня, — предложил Ганиил. — Разве ты не повернулся спиной к эфирным, не построил маленькую личную империю в Дамокловом заливе?
— В темные времена империи взрастают вокруг достойных воинов, — без явной гордости ответил ксенос. — В огне сгорают старые и куются новые. Так всё и продолжается.
— И что именно ты отковываешь?
— Подобное знание не спасет тебя, Ганиил Мордайн.
Кровь отхлынула от лица дознавателя. Неужели всем известно его чертово имя?
«Как он узнал… Калавера? Но зачем ему что-то говорить чужаку-отступнику? Где начинается или заканчивается ложь?»
— Назови свой орден, — сказала Омазет, отступая от великана, — чтобы я могла проклясть его память.