Темный Клубок
Шрифт:
— Надвигается буря.
— И жестокая, — согласился Азайя, проследив за ее взглядом. Хотя у планеты было целых два солнца, на Искуплении практически не существовало разницы между ночью и днем. Бури — другое дело, именно они здесь приносили тьму и возвращали свет. — Было бы разумнее дать ей пройти.
— Кредо не станет ждать, — ответила святая.
— Они узнали о плетельщице? Но как?
— Я уже говорила тебе: сам этот мир — предатель. Они знают. — Этелька сплюнула, не заботясь о приличиях. — Нам нельзя терять время.
Цикатрикс
— Успокойся, брат, — попытался усмирить его Азайя. Но, следуя за святой, думал он только о выбранном ею слове: предатель.
Пока конвой пересекал плато, шторм набрал силу, вздымая вихри «сажевых дьяволов» и раскачивая машины, но всю полноту своей ярости он приберегал на потом.
«Выжидает», — рассудила Этелька Арканто, вглядываясь в горизонт. Вдали маячил покосившийся клык Отсеченного Шпиля, черный даже на фоне мрачного неба. Его громаду испещряли алые жилы. В отличие от остальных шпилей, Вигиланс был действующим вулканом, склонным к внезапным вспышкам жестокости.
«Это чистая злоба получившая форму, — заявила однажды давно покойная канонисса Авелин, матриарх Этельки. — Он похож на отколотый кусок варпа».
«И где бы еще в этом мире укрылась ведьма?» — подумала святая. Ее бывшие сестры управляли Искуплением на протяжении уже почти трех веков, стоя на страже Сожжённого Бога и искореняя тех, кто мог стать для демонов проводником. По странной иронии, это самое очищение стало своеобразным возмездием, постигнувшим скинувшую их секту, поскольку Спиральная Заря не могла породить своего первого магоса без чувствительной к варпу крови.
— А без магуса мы погибнем, — прошептала она.
Этелька стояла в открытом кузове боевого грузовика, ехавшего впереди колонны, и держалась за поручень на его клиновидной носовой площадке. Родство «Серебряного круга» с промышленной техникой скрывалось за элегантными белыми панелями, но шипастые колеса и комплекты циркулярных пил на проходческом щите никто скрыть не пытался. Эти лезвия были созданы преодолевать нагромождения скал под плато, а корпус машины мог выдержать выброс магмы. Добывающая промышленность Искупления была в упадке уже много столетий, но подобные грузовики строили на века, поэтому секта забрала и освятила их.
«Так же, как она забрала и освятила меня».
Последнее время Этельку вновь посещали воспоминания о темных днях, предшествующих Реформации, и с ними вернулось чувство вины. Первые годы после перерождения оно было неизменным спутником женщины, щедрым на угрозы о неизбежном проклятии. Впрочем, со временем и с помощью пророка, святая нашла умиротворение. Она не предала сестер, но освободила их.
— Я дала им покой! — бросила Этелька ветру, но слова ее прозвучали пусто, неуверенно. Так звучало теперь и псионическое бормотание пророка, слабевшее по мере того, как конвой подъезжал к ущелью.
«Опалённый Бог здесь особенно силен», — мрачно решила святая.
— Вижу мост,
— Принято, — ответила она и прищурилась, выискивая задние огни мотоциклов в авангарде конвоя. Разведчики были всего в двадцати метрах, но почти терялись в бурлящей впереди темени. Этелька переключилась на командную частоту. — Приготовьтесь пересечь мост, — сообщила она конвою. — Медленно, постепенно и внимательно.
«Здесь мы уязвимее всего».
Почуяв беспокойство хозяйки, Сияющие Когти по сторонам от нее включили плазменные винтовки. Оглянувшись вокруг, она увидела, как завращалась открытая стабберная турель грузовика, из-за которой выглядывали плечи и голова стрелка. Другой боец взял на себя управление сервосистемой машины, массивной многосоставной лапой с установленным на ней тяжелым лазером и прожектором. Оба стрелка были неофитами Третьей парадигмы. Как и у Азиа, их затронутое Спиралью происхождение было заглушено. И хотя безволосая кожа верующих сохранила фиолетовый оттенок, их лобовые гребни сгладились, а рук осталось лишь две, обе вполне обычные. Как и все существа их поколения, они были совсем юны, но лучше управлялись с машинами, чем старшие братья, и, казалось, более походили на людей.
«Но их спокойствие безупречно», — отметила Этелька, размышляя о тьме, угнездившейся в Азайе. Её тьме.
Приблизившись к мосту, конвой замедлился и еле полз. По бокам мощеного булыжником въезда располагались громадные базальтовые пилоны, каждый из которых охранялся каменным великаном. Разрушенные фигуры были слишком абстрактными, поэтому не удавалось понять, кого они изображают, но их батальные позы не оставляли сомнений: кем бы ни были герои, они восхваляли войну. Кроме того, сами пилоны имели форму перевернутых мечей. В рукоять каждой пары были продеты стальные тросы, соединявшие их со следующими столпами. Другая сторона моста, на отдалении примерно в две тысячи метров, скрывалась в дыму и тьме.
— Это дорога воинов, — сказал Азайя Бхарбазу, — и шпиль воинов.
Помощник ничего не ответил, но уже выискивал опасность, когда их машина загромыхала по каменному въезду, таща за собой фургон с Цикатриксом. Они двигались в хвосте колонны, и их грузовик был последним из трех. Четыре легкобронированных багги «Коготь » прикрывали тяжелые машины, как и разведывательные мотоциклы впереди. В общей сложности, экспедиция насчитывала почти шестьдесят братьев.
— Однажды настанет день, когда мы выйдем на войну тысячами, брат! — прорычал Азайя.
Мост был достаточно широк, чтобы по нему борт к борту прошли все грузовики, но братия предпочла не рисковать. Вигиланс забросили столетия назад, и переправа сильно деформировалась, накренившись под острым углом влево, где боковая стенка обрушилась в пропасть. Стальной каркас большинства пилонов выступил из-под осыпавшейся каменной облицовки, но на самой дороге завалов не было.
— Все, что упадет здесь, рухнет в бездну, — сказал Азиа, вглядываясь в красное марево над пропастью. Оно обещало судьбу намного худшую, чем смерть в огне.