Тёмный маг. Книга 3. Перепутье
Шрифт:
– А…
– А вы – всего лишь мать главы Семьи. Женщина не может стать консортом несовершеннолетнего главы Семьи Лазаревых. Мне очень жаль, Анна Александровна, но таков закон. Несмотря на падение империи, никто не догадался его отменить, поэтому он продолжает действовать. – Гомельский продолжал отвечать ровно. – Я могу продолжить?
– Да, – вместо меня ответила мама, сжав губы. Похоже, тот факт, что её не поставили в известность о моём наследстве, выглядел не слишком ободряюще. Мне даже показалось, что она так до конца и не поняла, кем были на самом деле Лазаревы.
– Господин Наумов, согласно составленному
Мне было неинтересно слушать про то, чем владел Саша. Безразлично. На меня вновь накатила апатия. В ушах загудело, а перед глазами встала пелена, через которую все предметы выглядели расплывчато. Я заметил, что в помещении начало становиться прохладнее, и делал всё, чтобы взять под контроль свою силу, которая уже готова была вырваться наружу. Сомневаюсь, что моему поверенному понравилось бы лицезреть то, на что способен не контролирующий себя Тёмный.
– Мне ничего неизвестно об этом, – как сквозь вату донёсся тихий голос матери. – Саша ничего не говорил, а я его совсем не знаю.
– Тогда я верну документы в мэрию, если вы не возражаете, – я глубоко дышал, и пелена перед глазами начала отступать. – Но, учтите, согласно завещанию, все средства от продажи акций поглощённых предприятий, перечисленных здесь Родов, будут поступать на специальный счёт в нашем банке, к которым доступа у вас не будет, если вы не завершите эту сделку.
– Я… Мне кажется, что это было дело Саши, – сделав глубокий вдох, я повернулся в сторону матери, голос которой звучал нерешительно. – Пускай всё останется так, как есть. К подобному я не готова.
– Хорошо, тогда я подготовлю документы. – Кивнул он, забирая очередную папку из рук растерянной матери. Потом узнаю, что повергло её в такой шок. Не говорить же Гомельскому, что я всё пропустил, стараясь не спалить его кабинет вместе с ним и нами заодно. – Дмитрий Александрович, я прошу вас ознакомиться с тем, что переходит к вам. Правда, до момента вашего совершеннолетия всем вашим имуществом, доставшимся от господина Наумова, будет распоряжаться ваша мать, что также прописано в завещании. Средствами вашей Семьи, вы вправе распоряжаться самостоятельно, потому что достигли дееспособного возраста и являетесь главой Семьи. Но до совершеннолетия вы будете несколько ограничены в тратах. Если предстоят крупные сделки, то они должны проводиться только через наш банк при участии вашего поверенного. И я выражаю надежду на то, что и в дальнейшем буду занимать эту должность при вашей Семье. – Закончил он.
Так как я благополучно всё прослушал, чем я сейчас владею, мой изменившийся финансовый статус меня не взволновал. Какая разница, сколько на счетах денег, понятно же, что много. И это без учёта того, что осталось от былого величия Лазаревых. А судя по процентам, там осталось достаточно, чтобы Сашиным капиталам составить достойную конкуренцию.
Я провёл рукой по лицу, посмотрел на список, не видя расплывающихся перед глазами букв. Оставив пока идею что-то понять из написанного, я спросил:
– Где расписаться? – Гомельский сразу же протянул мне перо.
Я
Аккуратно обмакнув перо в чернильницу, я сразу же поставил на документе огромного размера кляксу. Странно, на уроках каллиграфии я уже давно обхожусь без этих безобразных пятен. Почти минуту я задумчиво смотрел, как растекается клякса по очень ценной бумаге. Артур Гаврилович глубоко вздохнул, но своего недовольства больше ничем не выказал.
Я моргнул и снова взялся на перо. В итоге я кое-как поставил свою подпись, только благодаря всем существующим богам, не изгваздав большую часть документа.
Скатав свой экземпляр завещания, я уложил его в специальный футляр, протянутый мне поверенным, и отдал его маме. Затем просто встал и пошёл к выходу. Никого не хочу видеть, не сейчас. Когда я уже подходил к двери, меня настиг голос Гомельского.
– Госпожа Наумова, я хотел бы сообщить кое-что ещё. Александр Юрьевич был здравомыслящим человеком, поэтому в полном варианте завещания было выставлено одно условие. Если его смерть наступит до того момента, как Дмитрий Александрович станет совершеннолетним, то его образование ложится на плечи нашего банка. Не бесплатно, разумеется, но эти нюансы не должны вас волновать, все выплаты обговорены заранее.
– Какое образование? – я резко развернулся, а в комнате заметно похолодало.
Люстра начала угрожающе раскачиваться, и тогда Гомельский с непробиваемой мордой, сунул руку под стол и переключил какой-то рычаг. Комнату словно накрыло полупрозрачным куполом. Зря я переживал. Похоже, в этом банке не понаслышке знают, как останавливать неуравновешенных Тёмных.
– Некоторые аспекты в плане экономики, юриспруденции. Этикет, разумеется. Возможно, что-то ещё. До следующего лета я постараюсь подобрать вам учителей, и тогда мы всерьёз займёмся вашим обучением.
Я просто кивнул. Ну, пусть попробует. Даже Гришка ничего со мной сделать не может. Сомневаюсь, что мои новые «учителя» смогут преуспеть в том, в чём оказался бессилен даже мой знаменитый предок.
– Так, пока я не ушёл, – я потёр лоб, стараясь разогнать головную боль. – Как насчёт чековой книжки или кредитной карты? Вы сами говорили, что я могу распоряжаться в разумных пределах средствами Семьи.
– Разумеется. – Кивнул он. – На ваше имя будет открыт специальный счёт, которым вы будете пользоваться до совершеннолетия. Я составил договор, и ваша мать сейчас его подпишет. Дмитрий Александрович, подойдите ко мне. Я должен активировать карту и чековую книжку, чтобы привязать их к вам.
Гомельский вытащил из стола книжку в очень дорогой кожаной обложке и почти самую обычную кредитку. Будто ждал нечто подобное и успел подготовиться. Я даже не удивился, когда он проколол мне палец и капнул кровью на специальную подставку. На этой подставке уже лежали искомые предметы. Вокруг книжки и кредиток возникло сияние, а когда оно потухло, поверенный кивком предложил мне их забрать.
– Вы не возражаете, если я к вам загляну через три дня? – спросил он меня. Я опять пожал плечами и покачал головой. Нет, не возражаю.