Темный янтарь 2
Шрифт:
Командовать всем гарнизоном было уже невозможно – всё равно не успеваешь. Капитан Васюк лежал с автоматом у пролома второго этажа, резал короткими. Можно сказать, незатейливый физкультурно-стрелковый отдых. Рядом ждал дежурный набор штурмовика: две осколочные и противотанковая гранаты…
До гранат не дошло – отошли немцы, взяли паузу на размышление и чесание арийских затылков.
Капитан Васюк вернулся на «ка-пэ»:
— Связь?
— Имеем, – связист сдвинул с одного уха наушник. – Наши продвигаются от аэродрома[6]. Вроде бы с поляками встретились, но как те – неясно. Их же там дохрена, товарищ капитан,
Серега поморщился:
— То очень легкие бригады. Прямо даже полегче нашей автогруппы, если в смысле штурмового воздействия. На наших надеемся, сами не плошаем.
Плошать никак не приходилось. 10:08. Появились танки. Капитан Васюк успел рассмотреть – «пантеры», две штуки. В пролом стены обзор был недурен, но насладиться обозреванием не дадут.
Начался обстрел. Бойцы вновь отошли в «тыловое» крыло дома, перенесли «ка-пэ».
— Передай: ведем бой с танками, несем потери.
Несколько опережал события гвардии капитан Васюк, но то допустимо. Откровенно врать и приукрашивать непозволительно, а предвидеть – то обязательно. Штаб дивизии имеет прямую связь с Москвой, там следят за операцией «ЛИНДЫ», ну, наверное, не затаив дыхание – иных проблем много – но все же присматривают. И можно надеяться, что штаб 3-го мехкорпуса тоже уделит внимание происходящему на улице Вокечу, не позабудет. Поскольку у частей мехкорпуса тоже полным-полно собственных дел и задач.
Громыхают снаряды, дрожит дом. По артиллерийским меркам бьют почти в упор – танки в двухстах метрах, ничто не мешает 75-миллиметровым орудиям. Кроме геометрии – бить то все равно в один угол и одну стену приходится…
Осыпается под снарядами и ломами упорный XIX век, саперы работают, пусть пригнувшись и невольно вздрагивая, но работа успокаивает. Пробит дополнительный вход в подвал, еще один лаз во двор. Капитан Васюк сидит с бойцами во дворе на воздухе – полном кирпичной и известковой пыли, но в доме еще хуже. Бойцы, покашливая, курят, их командир пощелкивает залатанным портсигаром, вдыхает запах таинственных сигарет – толстых, темных, говорят, заокеанское кубинское курево. Иной раз очень странные трофеи попадаются. Аромат хорош, даже сквозь пыль пробивается. Вот – Янис тоже принюхивается.
— Вот все детство мне фантазировалось: борт фрегата, сигара, бутылка ямайского рома, пистоли за поясом, шпага. Сижу, значит, сапожищи на стол, а передо мной прекрасная пленница. Вся этак трепещет, – вспоминает кандидат в члены ВКП(б) товарищ Васюк.
— Я про пленниц как-то в детстве вообще не задумывался, – признается Ян.
— Ну, пленницы на излете детства появились, – для справедливости признается Серега, переждав очередной сдвоенный разрыв. – То необдуманно, согласен. Зато остальное почти сбылось: сигарки, борт боевого фрегата – даже хорошо, что сухопутного, в морях мы с тобой малость разочаровались.
— Э, то да. В роме тоже разочаровались. На вкус – гадость.
— Может, потому что не ямайский? Надо будет попробовать настоящий, наверняка попадется.
— А шпага? – напоминает Ян.
— Морально устарела, – Серега хлопает по прикладу автомата, затвор прикрыт от пыли, сам ППШ порядком поцарапанный, но надежный и отлаженный. – Фиг с ней, со шпагой. Вот сапоги…
Друзья смотрят на сапоги – добротные, без дыр, но вид… нет, на стол такие не задерешь.
—
— За прогресс ты мне еще ответишь. Мотоцикл ему… – ворчит командир. – А в остальном, что нам жаловаться? Ром найдем, остальное почти все сбылось.
— Это с пленницами-то? Скорее, она тебя в плен взяла.
— То мелкие и незначительные детали. Имя-то пиратское!
Янис смеется – вот чего в имени «Анита» пиратского? Обычное имя.
— Хорош ржать. Шляпу мою с плюмажем не потеряли? Давай сюда.
Янис осуждающе крутит головой, лезет в бронетранспортер.
Памятный танкошлем за время блужданий по фронтовым дорогам поистрепался, на макушке продран почти насквозь, заштопан, но все равно торчат клочки ткани – был такой неприятный случай в Мелитополе. Но счастливый головной убор, то многократно проверено.
Смотрят бойцы. Командир «ЛИНДЫ» многозначительно хлопает себя по штатной каске – сложный момент если придет, то попозже, пока работаем, ждем.
Склонен к суевериям командир автогруппы – намекал на это недолгий замполит группы, но политработники почему-то в «ЛИНДЕ» не держатся: то ранит сразу, то быстро переведут. Капитан Васюк лично политзанятия и политинформации проводит – не для отчета, а для души, а то, что короткие – так это стиль такой у политподготовки, концентрированный.
…Сложный момент наступает после подрыва второй «пантеры». Первый танк группа прикрытия останавливает, подтягивая на шнуре под гусеницу противотанковую мину – сюрприз заранее подготовлен, не зря грузовик поперек улицы ставили. Группа прикрытия ждала своего часа, засев напротив, в том доме, что рядом с подожженным, – бойцы свое дело знают, даром, что всего четверо. Танк, вздрогнув, распускает гусеницу и замирает. Вторая «пантера» прет по другому тротуару, обходит, сдвигая-сминая грузовик. Миной тут уже не выйдет. Вылетает со второго этажа «засадного» дома струя огнесмеси РОКСА – достает моторные решетки танка. Горит, сука…
Немцы звереют – атакуют дом с огнеметчиками, теперь его прикрывает основной гарнизон, должны успеть отойти бойцы. Одновременно идет атака на основной гарнизон со двора и с другого направления улицы – от площади Ротушес. Хуже всего то, что фрицы успевают скопиться за вставшими танками, и коротким рывком достичь осажденного дома. Гранатный бой, немцы уже внутри…
На улице оглушительно детонирует боекомплект горящей «пантеры». На миг все замирает, затем опять треск автоматов…
Нет уже никакого управления. В бою все, включая радистов. Стрельба почти в упор, мелькают и падают дымные тени, горят панели обшивки в коридоре, дым режет легкие, автомат уже пуст, хорошо, гранат в автогруппе запасено с лихвой…
…Какое-то время – секунды? минуты? – гвардии капитан Васюк отстреливается из-за немца. Тело роттенфюрера[7] сидит на покосившемся стуле, фриц опирается о косяк двери стальным затылком, стойко вздрагивает из-за попадающих пуль. Ствол автомата оперт о колено трупа, очереди замедленные, заново привыкает капитан к ритму трофейного «шмайсера», ругается. Зато узкие магазины доставать из подсумка мертвеца очень удобно.
— Сиди-сиди, чего уж теперь, – бормочет Серега, – отдыхай…
Немец согласно вздрагивает, после гранатного взрыва лязгает его каска. Опять осколки…