Темпоград. Научно-фантастический роман
Шрифт:
— О чем ты думаешь? — спросила его, шестилетнего, одна из воспитательниц. Она опасалась, что за этим глубокомысленным видом прячется ленивая праздность ума.
— О словах, — ответил Левушка, почти как Гамлет. — «Потолок» — он, «стена» — она. Есть слова-дяди и слова-тети. А зачем «окно» — оно? Разве были люди такие — не дяди и не тети?
Шесть лет было этому философу лингвистики.
— Не было таких людей, — сказала озадаченная воспитательница. — Ты еще маленький, не поймешь. Когда в школу пойдешь, объяснят. Нечего сидеть сиднем. Пошли в прятки играть.
Мальчик не протестовал, поплелся за
Но полчаса спустя, когда ошалелая от визга и беготни детишек воспитательница спохватилась, Левушки не оказалось среди играющих. Не без труда его обнаружили в шкафу.
— Я лучше всех спрятался, — доказывал он. — Меня никто не нашел.
— Но так не играют.
— Я не умею играть.
— Научиться надо.
— Я не умею научиться.
Позже, уже в школьные годы, нашлась игра, которую Лев полюбил, — шахматы. Тут ему удавалось побеждать, это подстегивало интерес. Ему нравилось рассуждать и рассчитывать: «Я пойду так, он ответит так, здесь позиция усилится, здесь ослабеет, и тогда я его прижму так…» Года три мальчик самозабвенно играл в шахматы, носил в кармане магнитную доску с прилипающими фигурами, разбирал позиции, участвовал в районных турнирах, призы получал. Опять забеспокоились воспитатели (уже мужчины), не слишком ли увлечен парень, не одностороннее ли получается развитие. И вдруг как отрезало. Лев остыл, забросил шахматы, потерял всякий интерес к игре.
— А как же общегородской турнир? — спросил наставник. — Где же у тебя чувство ответственности?
— Игра же, — возразил Лев. — Все нарочито. Король ходит на один ход, пешки только вперед, слоны — по диагонали. В жизни так не бывает.
— Очень разбрасываешься ты, Лев, — упрекнул его наставник. — Взялся за шахматы, держись, совершенствуйся.
— Но ведь это игра, — возразил мальчик. — Это не подарок.
— И что же ты собираешься подарить?
Здесь для читателей XX века требуется пояснение.
«Подарить» на языках третьего тысячелетия означало создать, придумать, найти что-то особенное. Непростая воспитательная проблема заключалась в этом «дарить».
Во всех прошлых веках «работать» было неотделимо от «заработать». «В поте лица будешь зарабатывать свой хлеб», — сказал бог Адаму. Связь между «даю» и «беру» была зрима, измерялась количественно — денежными знаками. Но когда рос Лев, люди получали все по потребности, давали же по-разному, кто больше, кто меньше. Теоретически, если совесть позволяла, могли бы и ничего не давать.
Совесть и должны были пробудить воспитатели. Ведь детишки-то рождались без сознательности, с одним только звериным «дай-дай». Вот и нужно было научить их дарить свой труд безвозмездно, удовольствие находить в одаривании.
Девочкам идея подарка давалась легче. Будущие матери самой природой были подготовлены к тому, чтобы дарить себя детям. Нормальную маму не надо убеждать на совесть заботиться о ребенке. Но встрепанным озорникам, отдаленным потомкам воителей-грабителей, «отнимать» казалось куда привлекательнее. Дарить они соглашались, но отнятое предварительно. И воспитателям приходилось терпеливо, настойчиво внушать:
— Вы, будущие мужчины, должны стать настоящими мужчинами — смелыми, сильными, стойкими, выносливыми. Все люди работают друг для друга, все дарят друг другу подарки. Но мужчины добывают
— Где же это труднодоступное?
Под землей, в жарких, тесных, грозящих обвалом шахтах.
На дне морском — в непроглядных, давящих, лаково-черных глубинах.
И в космосе.
Так что в большинстве мальчишки бредили космосом. Вот летит звездолет, летит год, два, десять лет. Непреклонный капитан у руля. У него выдержка, стойкость, находчивость. А впереди неведомая планета. Драконы, огненные змеи, великаны-гориллоиды стерегут лучший на свете подарок. Но капитан их разгоняет, грузит подарок на звездолет и снова летит на Землю год, два, десять лет, выносливый, стойкий, терпеливый, несокрушимый.
На самом деле самые ценные подарки добывались не на дальних планетах, а в лабораториях. Да и межзвездный транспорт вытеснил звездолеты с дальних трасс. Но все же путешествие с приключениями казалось подросткам привлекательнее. Почти все они хвалились: «Когда вырасту, подарю планету».
И от Льва воспитатель ждал такого же ответа. Тут он и мог бы возразить: «Как же ты подаришь новую планету, такой медлительный и незакаленный? Надо заняться спортом всерьез, чтобы опережать товарищей, а не отставать…»
— Я подарю элемент номер 200, - сказал Лев.
Вот и промелькнули километровые столбы за окошком. Четыре элемента насчитывали средневековые алхимики. Примерно 60 было известно, когда Менделеев навел в химии порядок, создав свою историческую таблицу. Известен был и номер 92 — уран, до середины XX века он замыкал ряды. Работы с атомной энергией удлинили список, в одной только Дубне подряд были синтезированы N104, N105, N106, N107… К тому времени, когда Лев пошел в школу, был уже создан N184. Много ли еще впереди? Какие? Неведомо! Простор для догадок!
— Откуда ты знаешь про элементы? — спросил наставник. Химию Лев должен был проходить только в следующем году.
— Я помню до скандия наизусть, — похвастался мальчик. — И переписал все остальные.
— Покажи.
Смущаясь и краснея, Лев принес тетрадку, где каллиграфическим почерком были выписаны названия всех элементов, открытых, а также и не открытых еще с их символами и свойствами, самыми фантастическими: трехцветный, радужный, оживляющий мертвых, полезный для шахматных чемпионов, разъедающий камни, склеивающий воздух. Всем этим расчудесным веществам были даны имена и символы — Lv — левий и Jn — януарий в честь первооткрывателя, Mv — мальвиний по имени его матери. Были тут московий, арбатий, смолении, садовий, а также и силий — Si по фамилии наставника.
Педагог был польщен, поскольку и он попал в ряд самых любимых вместе с матерью и московскими улицами, подумал, стоит ли поддерживать честолюбивую забаву, решил пока не развенчивать, лучше использовать, исподволь спуская мечтателя из воздушных замков на твердую почву. И принес мальчику несколько книжек — биографии великих ученых и педагогов. На примерах хотел показать, что великие открытия требуют великого труда. Одна из книг особенно увлекла Льва, запала в душу, он прочел ее дважды, трижды, десять раз, чуть ли не выучил наизусть, не только выучил, но и впитал и, став взрослым, цитировал ее постоянно.