Тень Аламута
Шрифт:
– После, после, мессир. Я занят.
Гость жадно схватил ковригу хлеба и оторвал зубами добрую треть. Не переставая жевать, налил вина и одним махом выдул. Обжорство – большой грех. Торопыга закашлялся, слезы текли из его глаз, но он всё пихал и пихал в рот куски пищи.
– Что за манеры, Габриэль!
– Сам поражаюсь, Ваше Величество. Умоляю, не мешайте мне.
Фортуна Габриэлю благоволила. Никто не заглянул, не поинтересовался: чем это пленный король занимается? Кто там у него?
Насытившись, гость
– Ну вот. Я готов отвечать на вопросы, Ваше Высочество.
Господь наградил Габриэля внешностью непривычно обыденной. Мошенники и воры о такой мечтают. Затеряться в толпе, смешаться с зеваками – лучше не придумаешь. Уж на что народ на Востоке разный, но Габриэль везде пришелся бы ко двору.
Балдуин считал его выходцем с юга Франции. Жослен уверял, что Габриэль – армянин. Арабы полагали, что он родом откуда-то из Казвина или Дамаска.
Для Балдуина Габриэль стал змием-искусителем. Именно он предложил тогда в Хартабрате роковую сделку, именно он отдал во власть короля тюремщиков. В крепости вспыхнуло восстание, и город перешел в руки крестоносцев. Город, а с ним немалая казна Балака. Когда зачинщиков казнили, Габриэля вели на смерть одним из первых.
– Но как же ты спасся? – спросил король.
– Меня выручили единоверцы.
– Армяне? – не поверил ушам Балдуин. – Но Балак зарубил их в первую очередь. Или же ты… еврей?
– Ни то, ни другое. Выслушайте меня, Ваше Величество. Дело в том, что я должен предложить вам союз.
– Союз? С кем же?
Вопрос действительно был интересный. Мусульмане до сих пор не могли объединиться против захватчиков, каждый эмир, собравший мало-мальски достойные силы, начинал с того, что грабил и захватывал города соперников. Пока артукиды, сельджукиды и аюбиды грызлись между собой, франки жили спокойно.
И кто, интересно, захочет брататься с франками? Разве только Тимурташ, племянник Балака. Захотелось мальцу славы и власти. А еще есть Бурзуки, Дубайс, Имад ад-Дин Зенги… Но они вряд ли будут действовать так прямолинейно.
– С единоверцами. Теми, что меня спасли. – Разговор выходил на второй круг.
– Да что за единоверцы такие? – Король начал терять. терпение. – Ты был христианином, – проговорил он, – но спасся из рук мусульман… Хм!
Королю пришла в голову страшная мысль:
– Ты мусульманин?
– Вполне может быть.
– А скажи, мерзавец, чтишь ли ты только Коран или еще и сунну?
– Когда как, но Коран люблю всей душой.
– Ответь тогда: кто был двенадцатым имамом?
– Не особенно важно. Некоторые говорят, что малыш Мухаммад, скрытый имам. Люди часто верят разным глупостям.
– Кто наследовал имаму Джафару?
– Может быть, Исмаил.
Король отшатнулся в ужасе:
– Господь да пощадит твою загубленную душу! Проклятый ассасин!
– Ну-ну, – Габриэль поднял руки, словно сдаваясь. –
– То есть ты предаешь веру ради выгоды?
– Хм… Истинная моя религия остается неизменной. Деньги! Государь, вы мне заплатите?
– За союз с проклятыми ассасинами! О Иисус!
– Чем же мы вам так не нравимся, государь? Вы, христиане, все тайные ассасины.
– Клянусь копьем Господним, твоя болтовня кого угодно сведет в могилу. Как такое может быть?
– Я расскажу вам, государь, но чуть позже. Лучше подумайте о другом. Триполитанское графство окружают города, где голос батин звучит особенно громко. – Габриэль принялся загибать пальцы: – Тут и Джебель, и Масьяф, и Шейзар… Однако же Понс Триполитанский прекрасно с ними сосуществует.
– Хм…
– Я размышляю вслух, государь. Плохая привычка, понимаю… В Антиохии батинитов немного. Зато в Эдессе полно. Мы всё время рядом с вами. Но сильно ли помешало франкам это соседство?
Габриэль сделал паузу, давая королю подумать над своими словами. Балдуин молчал.
– Ну хорошо, – вздохнул ассасин. – Давайте с другой стороны. Возьмем Балака: мерзавец, каких свет не видывал. Выгнал наших проповедников из Халеба, держит вас в тюрьме… У нас с вами, государь, Всевышний разный, но справедливость везде одинаковая. – И добавил некстати: – Только ей помогать иногда требуется.
После этих слов король призадумался.
Батиниты давно перестали быть просто сектой. Религиозный призыв батинитов звучал чуть ли не во всех городах Востока, власть ас-Саббаха простиралась от Каспийского моря до Средиземного. Убеждение и предательство действовали куда успешней меча и осадных машин.
Мусульмане ненавидели батинитов. За то, что их истина легко находила последователей. За то, что батиниты практически не знали междоусобиц. Балак преследовал исмаилитов не от избытка силы – от страха. И вот сейчас Габриэль предлагал христианскому королю неслыханное дело – союз с еретиками-убийцами.
– Что ты там болтал о сходстве наших вероучении?
– О, сущие пустяки. Так, нелепица. Батиниты учат, что между богом и человеком должен стоять посредник. Непогрешимый, знающий, авторитетный. Единственный. К нему люди станут обращатья за советом и утешением. Вы же не думаете, что гончар или молочница способны сами понять постулаты веры? Вот и мы не думаем. Мы называем такого посредника имамом. Вы же – папой римским. История повсюду повторяется… но по-разному. Ваши батиниты победили, а наши прячутся среди гор. Ваш имам – папа Урбан II объявил газават, и тысячи людей отправились в бой. Наш Гасан ас-Саббах приказал сражаться во имя веры – и полилась кровь. В чем разница?