Тень Альбиона
Шрифт:
— Вы ошибаетесь, — добродушно заверил ее дядя. — Как я уже сказал, Дик совершенно свихнулся из-за этой своей идеи. Я поддерживал его, поскольку это могло помочь сорвать договор с Данией, но теперь, после исчезновения принцессы, надобность в этой затее отпала окончательно. Но у нас еще остается Уэссекс — чьи привычки доставляют массу беспокойства окружающим.
Хотя Сара и сама не слишком благосклонно относилась к Уэссексу, она вовсе не собиралась позволять посторонним критиковать ее мужа.
— Я уверена, что никто здесь вас не поймет, — холодно заявила она. — Герцог Уэссекский — человек с безупречным
— Дражайшая моя герцогиня, — произнес мистер Хайклер. — Я не в силах выразить, как меня ранят ваши слова. Разве я упрекаю герцога? Я просто указал на тот факт, что Уэссекс — убийца и шпион, состоящий на королевской службе. Прошу прощения за то, огорчил вас — если и вправду огорчил, — но возможно ли, чтобы вы не знали о тайной жизни вашего супруга?
Уэссекс — агент короля! Мысли Сары лихорадочно заметались. Это объясняло многое — и не объясняло ничего.
— Это…
«Это не ваше дело!» — хотела было сказать Сара, но что-то заставило ее прикусить язык.
— Так я вам больше не нужна? Я могу уехать? — вмешалась Мириэль с отчаянной надеждой в голосе.
Мистер Хайклер расплылся в улыбке:
— Как мило! Неужели я так сказал? Нет, затея Дика провалилась, но для такой девушки, как вы, может найтись множество дел…
Сара попыталась поставить чашку, но та выпала из онемевших пальцев и с дребезжанием покатилась по столу, оставляя за собой темный след.
«Наркотики». Саре захотелось выкрикнуть это во всю силу легких, но слова не шли с губ. Она попыталась встать, но окончательно перестала ощущать собственное тело. Мир превратился в размытое пятно, и Сара даже не заметила, как потеряла сознание.
Илья Костюшко добрался в Эдинбург к первому июля. Там молодой датский художник Ян ван Харменс исчез, едва сойдя с нанятой рыбацкой лодки, а его место занял обаятельный французский эмигрант по имени Жан-Мари — ровно на такой отрезок времени, какой потребовался, чтобы добраться до условленного дома и отправить с голубиной почтой краткое донесение в Лондон. Затем Жан-Мари довел Костюшко до шотландской границы, где польский гусар наконец-то вернул себе собственное имя и очертя голову понесся в Лондон, в некий дом на Бонд-стрит.
Всю следующую неделю он занимался тем, что самым подробным образом излагал все, что успел увидеть и услышать за последний месяц. Костюшко узнал, что датскую принцессу до сих пор не нашли и что Уэссекс, застрявший в Копенгагене, до сих пор не отыскал ключа к этой тайне. Из более легальных каналов он также узнал, что принц Уэльский самым скандальным и неподобающим образом флиртует с племянницей графа Рипонского, а герцогиня Уэссекская, похоже, насмехается над своим супругом, поскольку приняла приглашение на бал в честь первого выезда леди Мириэль в свет.
Костюшко было бы любопытно узнать: что из этого подстроено самим Уэссексом. Поляк хорошо знал, насколько осмотрителен его друг, чтобы понимать, что Уэссекс вовсе не собирался жениться и предпочел бы никогда этого не делать, если бы не прямой приказ короля; но вот зачем Уэссекс выбрал в жены маленькую Роксбари — этого Костюшко не понимал вообще. Ему даже не приходило в голову задуматься, может ли эта женщина сделать Уэссекса счастливым… но зато его очень интересовало, можно ли ей доверять.
Подчиняясь
Это Дейви Воун обыскал комнату герцогини вскоре после того, как она отбыла на бал к графу Рипонскому, но не нашел там решительно ничего подозрительного. Это Дейви Воун, глубокой ночью слоняясь по саду, увидел захватывающее представление: молодая девушка из хорошей семьи, в бальном платье и плаще, взбиралась по решетке, чтобы попасть в комнату к герцогине. Несмотря на всю свою сообразительность, Дейви так и не смог подслушать разговор, но благодаря своему привилегированному положению на конюшне он узнал, что герцогиня потребовала еще до рассвета подать ей дорожную карету. Путешествие ожидалось долгое: слуга, едущий на запятках, был вооружен мушкетом, а верховой, сопровождающий карету, прихватил с собой два пистолета и достаточно золота, чтобы его хватило на много дней, даже если путешественники собирались часто менять лошадей.
Вот так и вышло, что после того, как карета герцогини Уэссекской отъехала от парадного крыльца, Дейви Воун навсегда исчез из жизни ее светлости — правда, выяснив перед этим, что ночной гостьей герцогини была не кто иная, как леди Мириэль Хайклер, опасное увлечение принца Джейми.
Час спустя Илья Костюшко вывел своего упрямого серого коня Сполоха из конюшни дома на Бонд-стрит, и еще до того, как солнце позолотило шпили церквей, он уже скакал по Холборнской дороге вслед за супругой Уэссекса.
Дорожная карета — не самое скоростное средство передвижения, и Илья Костюшко с легкостью мог бы нагнать и даже перегнать экипаж ее милости, пожелай он того. Однако ему куда больше хотелось узнать, куда — и зачем — направляются герцогиня и леди Мириэль, а поскольку он был уверен, что не собьется со следа, то он по мере возможности щадил коня. Когда солнце поднялось достаточно высоко, карета свернула с Холборнской дороги на Дуврскую, и Костюшко начал верить, что здесь действительно намечается достаточно длительное путешествие. Ну а когда человек садится на корабль в Дувре, то место назначения напрашивается само собой…
Поляк весь день следовал за каретой, держась в отдалении, и временами ехал напрямую, по полям, чтобы не привлекать внимания путешественниц. Он был настолько уверен, что дамы направляются в Дувр, что едва не упустил их, когда они свернули на запад, в сторону от суматошного портового города. Поскольку уже стемнело и начал моросить мелкий дождь, Костюшко решил сократить расстояние, отделявшее его от кареты. Но вскоре он, к облегчению своему, обнаружил, что карета остановилась в Тейлто. Когда Костюшко убедился, что конечный пункт путешествия располагается именно здесь, он отъехал немного назад и уговорил усталого коня исполнить его излюбленный трюк, а затем явился пред очи хозяина постоялого двора и его супруги в облике мокрого и очень злого путешественника, ведущего под уздцы сильно хромающую лошадь.