Тень амёбы
Шрифт:
— Подожди, Кристина, а как этот индивид туда долетит, чем будет дышать и питаться?
— Габи, отвлекись от человеческих и вообще от любых биологических мерок. Индивид цивилизации 1-2-го типа это совсем другая штука.
— Например, как Джил Мба, — добавил генерал.
— А разве Джил Мба это не просто компьютерный аватар?
— Чей аватар? – иронично спросила Кристана.
Журналистка застыла на мгновение. Она лишь сейчас подумала о том, что персонаж (джамбль), чьим аватаром является мультяшная лягушка, физически присутствует на борту Чубакки… Если к такому объекту как Чубакка применим термин «на борту».
—
— Давайте к человеческим делам, — выбрала Габи, — вот допустим: устои упали, порядок сломался. Как общество будет жить дальше?
— Например, как Робинзон и Пятница, — моментально ответила Кристина.
— Подожди! Это ведь вымышленная история!
— Эта – да, но есть куча похожих реальных историй. Взаимовыгодная линия поведения практически всегда формируется между несколькими людьми, попавшими в ситуацию оторванности от своих сообществ, даже если нет ничего общего в их культурах. Лишь немногие особые культуры так разрушительны для разума, что подавляют эту опцию.
— Так, я запуталась… — Габи покрутила головой, — …Это мы что сейчас обсуждаем?
— Мы, обсуждаем, нужны ли обществу устои, — напомнил генерал, — и обобщенная схема Робинзон-Пятница отвечает: не нужны. У людей, как и у любых более-менее разумных существ, есть врожденная опция сходу строить схемы полезного взаимодействия с себе подобными. Это легко заметить, наблюдая, как дети выдумывают коллективные игры.
— По-моему, Вальтер, это уже избыточное упрощение сути дела, — предположила Габи.
Кристина щелкнула пальцами, взяла свой телефон, открыла на экране некую избранную страничку, и зачитала: «Человеческие сообщества создают культуру в результате ошибок, неудачных попыток, промахов, заблуждений и недоразумений. Люди, в поисках истины скатываются ко лжи, так возникают обычаи, нравы, святыни, вера, тайна… Ложно оценивая поведение других людей, собственного тела, сил природы, считая предопределенным то, что случайно, а то, что предопределено — чистой случайностью, выдумывая все больше несуществующих явлений, люди обзаводятся культурой, по ее представлению перекраивают картину мира, а потом, через тысячи лет, еще и удивляются, что им в этой тюрьме не очень удобно». …Затем отложила телефон и пояснила:
— Это Станислав Лем, эссе «Культура как ошибка», 1971 год.
Габи с сомнением покачала головой.
— Я не спорю, что Лем был великий человек, но это уже как-то слишком жестко.
— А по-моему, слишком мягко, — возразил генерал, — на самом деле генезис того, что Лем назвал культурой, а консультанты ООН — устоями, это накопление не случайных а очень закономерных ошибок при попытках увековечить обреченные социальные пирамиды. В начале каждой эпохи кучка случайно-успешных людей строила пирамиду, а в конце эта пирамида рушилась, несмотря на миллионы заклинаний. Начиналась следующая эпоха, снова выделялась кучка случайно-успешных людей… Но заклинания прошлой эпохи не исчезали, они накапливались, и в какой-то момент весь этот трэш был назван устоями.
— Знаешь, Вальтер, вот я слушаю тебя, а на языке крутится нетактичный вопрос…
Журналистка резко замолчала, сосредоточенно крутя чашечку на блюдце.
— Солнце мое, ты понял, о чем наша очаровательная гостья?
— Тут даже шляпная болванка поймет. Габи хочет спросить: а как я с такими взглядами столько лет служил, грубо говоря, в охранке?
— Как вы оба так угадываете? – пробурчала журналистка.
— Спецкурсы, плюс тренинги, плюс оперативно-аналитический опыт, — сказал генерал.
— А я прожила с этим парнем столько, что заразилась, — пошутила Кристина.
— Теперь по существу вопроса, — продолжил он, — да, я много лет служил в охранке и это можно считать аморальным. Но сейчас мы говорим не о морали, а о термодинамике.
— О термодинамике? – изумленно переспросила Габи.
Генерал выразительно развел руками, как иллюзионист, только что на глазах у публики доставший белого кролика из пустой шляпы.
— Представь: политэкономия это частный случай неравновесной термодинамики, науки о системах, самоорганизующихся и поддерживающихся только за счет потока ресурсов из внешней среды. Вопрос в том, что для данной системы является внешней средой. Иначе говоря: какие виды необходимых ресурсов данная система не может производить сама.
— Пока я не понимаю, к чему это, — призналась она.
— Еще один шаг и станет ясно, — пообещал он, — в конце XX века власти Китая поменяли маоизм на западные устои в рафинированном виде. За счет этого Китай стал эталоном рыночной успешности, а главным в рафинаде устоев была доктрина Huminerals. Люди, подобно минеральному сырью, добываются, загружаются в бизнес, расходуются, затем оставшийся шлак утилизируется. Как ты думаешь, что самое важное в этом?
— Мм… Наверное, то, что это запредельное свинство.
— Мы говорим не о морали, — напомнил генерал.
— Мм… Даже не знаю… Но в этом есть что-то очень неправильное.
— Не дави девушке на мозг, — вмешалась Кристина, — слушай, Габи, самое важное то, что поток человеческого ресурса — внешний для бизнеса. И если поток обмелеет, то бизнес сломается. Именно это случилось в начале второй четверти XXI века.
Журналистка отпустила чашечку и обхватила голову руками.
— Блин! У меня мозги пухнут. Я знаю историю восточноазиатской депопуляции, но мне никогда не приходило в голову рассматривать это вот так.
— В этом весь смысл устоев! — Кристина снова щелкнула пальцами, — Мужик пашет, как проклятый, чтобы прокормить семью, в которой баба рожает, как проклятая, насыщая систему хуминералами — детьми, которые вырастут, чтобы тоже пахать и рожать. Но на очередной исторической фазе пролетарии стали сокращать издержки, происходящие от детей. Рождаемость упала втрое ниже критического уровня. Далее как мифе о рыцаре на развилке трех опасных дорог, попробуй угадать: каких?
…Сюжет о рыцаре, попавшем на развилку, где выбор каждого из трех путей сулит ему проблемы разного типа, восходит к античным мифам о троичном делении вселенной, и прослеживается далее в героическом эпосе, скальдической поэзии и новейшей фэнтези. Факультет журналистики Сорбонны лишь немного затрагивает эту область всемирного наследия изящной словесности, но все-таки достаточно, чтобы Габи могла экспромтом сочинить подражание средневековым образцам: