Тень Буревестника Часть Первая
Шрифт:
Он любил Природу во всем её великолепии - любил её силу и непреклонность, её терпеливость и доброту, её статность и нежность. Варвар восхищался красотой Природы и преклонялся пред её зрелостью и логичностью, пред созданной её руками схемой, продуманной до самых мельчайших мелочей матрицей взаимосвязи всего сущего и живого, что есть на свете. В своё время Завалон увлекался учениями кеиллитов - единственного из народов людей, кто, ведомые жрецами-друидами, чтил и боготворил Природу, понимая и принимая её, как некое божество-демиурга, из чьего лона появились все живые твари и в чье лоно все они когда-нибудь уйдут. По воздуху плыл сладковатый запах табака из листьев растения Blasus
Прошла почти неделя с того момента, когда варвар, преследуя убийцу своего брата, ворвался в собор и прервал церковную службу. Дальше всё произошло быстро и чётко, как в хорошо продуманном спектакле - его отвели в Верхнюю Кордегардию, а оттуда, практически сразу же, перевезли в закрытой телеге в Кафедральный Собор, где он теперь и отбывал заключение. Впрочем, заключением, его состояние было назвать сложно: варвару выделили небольшую комнату и разрешили гулять по всей территории храма, с единственной оговоркой - не выходить за ворота. Оружие само собой изъяли. На все вопросы служители церкви отвечали, что «уважаемого гостя» ожидает личная аудиенция Белого Кардинала. Когда? Когда кардинал решит!
Во всех прочих пунктах гость оставался пленником, но честно говоря, жаловаться ему было бы грешно - кормили здесь на убой, да и полюбившееся «Сан-Каро» из церковных погребов ему тоже давали вдоволь. Знаков от Лиса Завалон больше не получал, посему особо и не переживал о нынешнем положении. Всему свое время. Единственное, о чём жалел здоровяк, так это о собственном языке. Точнее о владении семируном. Вспоминая, какую чушь он нёс в церкви, да и в общем, пока скитался по городу, варвар клялся, что улучшит свое знание местной речи. И придерживаясь данной себе клятвы, он слушал всё, что произносилось вокруг, навострив уши и стараясь запоминать каждое слово, каждый оборот речи, каждую особенность акцента и словосочетания. Так и тянулись деньки.
Завалон гулял по саду, пускал струйки дыма и насвистывал незатейливую мелодию. Оказавшись возле одной из белых беседок в конце аллеи, он укрылся в её тени от палящего полуденного солнца. Мимо сновали служители церкви, ведя какие-то, только им понятные пространные беседы и стараясь не обращать на варвара внимания. Завалона это очень забавляло, и он в ответ корчил им смешные рожи или, нацепляя гримасу кровожадного дикаря, жутко скалил зубы, а когда церковники панически оглядывались и прибавляли ходу, громко хохотал, страшно довольный своими выходками. Когда варвару это наскучило, а вино закончилось, он откинулся на спину и закрыл глаза. Мысли поплыли вдаль, к недосягаемым, но родным островам: белый песок, голубые волны, зелёные джунгли и величественный город у подножья вулкана. Полёт фантазии прервал тихий голос:
– Уважаемый господин.
Варвар открыл один глаз. Перед ним стоял высокий служитель в красно-белой рясе. Завалон закрыл глаз и притворился спящим.
– Вас ожидает его высокопреосвященство.
Теперь открылись оба глаза.
– Следуйте за мной.
Миновав уйму коридоров и лестниц, священнослужитель вывел Завалона к двум массивным дверям. По бокам, в золочёных латах с гравировкой церковной символики, да с внушительных размеров мечами на поясах, несли стражу рыцари - паладины ордена Трех Печатей. Встретив варвара суровыми взглядами, они пропустили его и церковника внутрь.
Судя по богатому убранству собора, именно здесь должна была располагаться вся роскошь, но кабинет кардинала оказался
Завалон напрягся и застыл на пороге, изучая кардинала. Тот, в ответ лишь мельком глянул на вошедших, и совершенно равнодушно склонился над шахматной доской, подперев голову рукой. Ле Гольт на вид был уже не молод, но полон сил: вытянутое, но приятное лицо, волевой подбородок, аккуратные усы и острая бородка; седеющие волосы по плечи, расчёсаны и собраны под обручем из белого золота со священным писанием вдоль обода. Кардинал был облачён в белоснежную рясу с золотыми выточками и ромбовидными узорами вдоль манжет и узкого воротничка. По его плечам спускался длинный белый шарф, перекинутый за шею, а на груди висел удерживаемый толстой цепью знак Сигны из того же белого золота. Пальцы, сжимающие одну из шахматных фигур, украшали перстни с церковной символикой.
Кардинал хмыкнул, улыбнулся своим мыслям, переставил фигурку на доске и наконец, поднял взгляд. Светло-голубые глаза цвета утреннего неба вцепились в варвара. Эти глаза смотрели непринуждённо, но пронзительно - они изучали, раскрывали, читали словно книгу и заглядывали в самые глубокие закоулки души. Завалону стало неуютно, и он по-бычьи выгнул шею. Тишину нарушил проводник:
– Ваше высокопреосвященство!
– священнослужитель склонил голову и, словно какой-то рыцарь пред своим лордом, опустился на одно колено.
– Благодарю, брат Атонид. Можешь идти.
Его высокопреосвященство отпустил проводника лёгким движением руки. Голос кардинала оказался очень мягким, можно сказать, отцовским, но совершенно не соответствовал его серьёзным и пристальным глазам. Хозяин и гость остались один на один. Кардинал с интересом изучал Завалона, варвар отвечал той же монетой. Вскоре интерес к гостю пропал, и хозяин снова вернулся к шахматам. Завалон опешил.
Да что ты о себе возомнил, старый хрыщ?! Клянусь Вечным Пламенем - я не позволю обращаться с собой подобным образом! Да я ведь твою седую голову могу одним махом...
– Не стоит так нервничать, любезный, присядьте, - неожиданно произнёс кардинал, не отрываясь от шахмат.
– И не надо мне ничего отрывать, благодарю. Я и так себя неплохо чувствую.
Он... Читает мои мысли, демон?!
Кардинал задорно рассмеялся, поднял взгляд от игральной доски, лучезарно улыбнулся и подмигнул рагхарцу.
– Прошу вас, присаживайтесь.
Завалон, стиснув кулаки, медленно прошёл к столу. Стул под огромным варваром страдальчески заскрипел.
– Желаете чего-нибудь?
– кардинал откинулся на спинку кресла.
– Фруктов? Вина? Или быть может чего покрепче?