Тень горы
Шрифт:
– И что ты хочешь знать?
– То, что ему известно, – имя человека, который дал моей подруге таблетки.
– А что мне за это будет?
– Что пожелаешь. По справедливости.
– Одолжение? – ухмыльнулся он.
– Для меня это не пустяк, – ответил я. – Если позволишь мне поговорить с этим человеком, я сделаю все, что попросишь. По справедливости. Обещаю.
– Не желаете ли сигару? – предложил Вишну.
– Нет, спасибо, – отказался я.
– С удовольствием. – Дидье взял сигару, вдохнул ее аромат. – Ах, Вишнудада,
Вишну рассмеялся.
– Когда мне было семнадцать, я что-то похожее учудил, – сказал он с неприятной улыбочкой. – Принес чай в гостиную местного главаря банды, опустил поднос на стол и приставил нож к горлу мерзавца.
– А потом? – с любопытством спросил Дидье.
– А потом предупредил, что, если его люди не прекратят приставать к моей сестре, я вернусь и перережу ему горло.
– Он вас наказал? – спросил Дидье.
– Да. Он взял меня в свою банду. – Вишну пригубил бурбон. – Но хоть ты и напоминаешь мне о днях бесшабашной юности, Лин, я не одобряю твоего поступка. Ты явился ко мне домой. Кого именно ты разыскиваешь?
– Ирландца. Конкэннона.
– Увы, ты опоздал. Его здесь нет.
– Он сегодня днем здесь был, мсье, – негромко заметил Дидье.
– Да, мсье Леви, был. Но он не сидит на месте – дела, понимаете ли. Ирландец ушел отсюда три часа назад. Меня не интересует, куда он отправился.
– В таком случае прошу прощения, что мы нарушили покой твоей жены, – сказал я. – Нам пора.
Он повелительно махнул рукой, не позволяя мне подняться:
– Говорят, ты ушел от Санджая.
– Да.
– С вашего позволения, Вишнудада, – сказал Дидье, пытаясь сменить тему разговора. – Вы не были знакомы с погибшей, но я имел честь с ней дружить. Она была человеком достойным, весьма необычным. Драгоценным, редким цветком. Ее утрата для нас невыносима.
– А для меня невыносимо то, что вы вторглись в мой дом, мсье Леви. Порядок есть порядок. Правила игры следует соблюдать.
– Увы, вы правы, – ответил Дидье. – Однако любовь – одновременно и богач и бедняк, и хозяин и раб. И обе ее ипостаси одинаково плохи.
– Позвольте мне объяснить вам кое-что о бедняках, – сказал Вишну, снова наполняя наши бокалы. Краем глаза он следил за мной.
– Да-да, конечно, – кивнул Дидье, затягиваясь сигарой.
– Если построить им дом, то они сломают пол, чтобы сидеть на земле. Если пол будет прочным, то они принесут землю в дом. Я – хозяин строительной фирмы, мне это знакомо. Так что скажешь, Шантарам?
Сказать ему: «Ты – мегаломаньяк и умрешь насильственной смертью»?
– По-моему, это слова человека, который ненавидит бедняков.
– Между прочим, бедняков никто не любит, – возразил он. – Даже сами бедняки. Дело в том, что некоторые рождены повелевать, но большинство рождены, чтобы подчиняться. Ты сделал шаг в верном направлении.
– Какой шаг?
– Ты ушел от Санджая.
Я встал:
– Еще раз прошу прощения за неожиданное вторжение. Знай мы, что здесь твои близкие, мы бы сюда не пришли. Твои люди нас выпустят? Без шума, чтобы никого не потревожить?
– Мои люди? – рассмеялся Вишну.
– Да, твои люди.
– Мои люди вас не тронут. Обещаю, – сказал он.
Я направился к выходу, но Вишну меня остановил:
– Ирландец – не единственный, который знает, что произошло.
Я обернулся к нему. Дидье подошел и встал рядом.
– С ними был шофер, – сказал Вишну. – Мой шофер. Они приехали в моем черном лимузине.
– В твоем?
– Да. Ирландец попросил машину на вечер, потому что его недавно ранили, но он хотел прогуляться. Я дал ему своего шофера.
– И где теперь шофер?
– Он тебе ничего не скажет.
– Посмотрим, – процедил я.
– Он умер, – заявил Вишну. – Но перед смертью рассказал мне все, что знал.
– Чего ты добиваешься?
– Ты знаешь чего. Я не желаю, чтобы Санджай наводнил бомбейские улицы пакистанским оружием и боевиками.
– Не преувеличивай… – начал я.
– Отрицать это бесполезно, – оборвал он меня и, распаляясь, повысил голос. – Арабские деньги, учебные центры в Пакистане. Исламские воины уже маршируют по миру, вот-вот захватят Афганистан. Это будет первый, но далеко не последний шаг священного воинства. Если ты не понимаешь, что это означает, то ты полный идиот.
– Не кричи, жену разбудишь, – ответил я. – Вишну, я не собираюсь вести с тобой политические дебаты. Мне нужен ирландец.
– Оставь в покое мою жену. И ирландца тоже. Не о них речь. Скажи, что ты обо всем этом думаешь? Вы здесь оба не первый год, ощутили на себе любовь матери-Индии. Какую позицию вы занимаете?
Я посмотрел на Дидье. Он пожал плечами.
– Главный конфликт происходит между суннитами и шиитами, – неохотно ответил я. – Мусульмане убивают куда больше собратьев по вере, чем неверных. Бомбы рвутся в мечетях и на рынках. Мы в этом конфликте не участвуем, и вмешиваться нам не следует. Это междоусобная вражда, которую не остановят бомбежки и введение вооруженных сил других стран.
– А у индийцев есть причина участвовать в этом конфликте, – серьезно заявил Вишну, сжимая кулаки. – Кашмир. Поэтому они на нас и наседают, хотят превратить Кашмир в независимое исламское государство. Ты-то что думаешь насчет Кашмира?
– Кашмирский конфликт неразрешим. В нем победителей не будет. Туда надо послать миротворческие силы ООН для защиты местного населения и начать переговоры.
– А если бы такое происходило на твоей родине? Ты бы тоже так считал?
– Он прав, – заметил Дидье, махнув сигарой.