Тень и шелк
Шрифт:
— Представители американской прессы пользуются правом неприкосновенности, — отозвалась Катя. — Это право освобождает их от ответственности за свои поступки.
— А я думал, что и у вас есть влиятельные «друзья». Очевидно, я ошибался. Мне надоела эта болтовня,
— Вы меня не так поняли, — поспешила заверить Катя.
— Превосходно. Надеюсь, мне не придется откладывать вылет.
— Прошу вас, наберитесь терпения. Нам может понадобиться больше восемнадцати часов.
Кояма издал возглас, свидетельствующий
Когда Катя заговорила вновь, ее голос зазвучал дружески, соблазнительно, бесконечно женственно.
Касатонов чуть не расхохотался.
— Доверьтесь мне, мой друг, — мурлыкала Катя. — Мы с коллегами припасли подарок, подтверждающий, как высоко мы ценим и уважаем вас.
Кояма хмыкнул, словно ничего другого и не ожидал.
— Ничего, подобного нашему подарку, вы еще никогда не видели, — продолжала Катя. —Люди погибали, лишь бы заполучить его. А другие, чтобы защитить его, также жертвовали жизнью.
— Чем это вы искушаете меня?
Катя рассмеялась мягко, маняще, приглашая японца на другом конце линии ответить ей так, как подобало мужчине, а не оскорбленному лидеру преступной организации.
— Нет-нет, не будем портить сюрприз! — воскликнула она.
— Для меня в США не может быть сюрпризов.
— Если вы наберетесь терпения, я…
— Я важная персона, — холодно перебил ее Кояма. — Либо я вхожу через парадную дверь, либо не вхожу вообще.
Помедлив секунду, Катя улыбнулась.
— Ну конечно! — пропела она. — Я лично поменяю ваш билет и план нашей встречи.
— И что это значит?
— Все мы соберемся в Канаде. И преподнесем вам подарок, который подтвердит, насколько высоко мы ценим наше сотрудничество.
— Когда?
— В течение двух дней.
— Что ж, посмотрим.
Связь прервалась.
Катя уставилась на сотовый телефон в своей руке. Выражение ее лица было ледяным.
— Неприятности? — осведомился Касатонов.
— Ничего непоправимого пока не произошло. Но в следующий раз, когда Редпас попадется тебе на глаза, перегрызи ей глотку.
Глава 26
Самолет агентства «Риск лимитед» рассекал воздух к востоку от Спокана. Небо за иллюминаторами в сумерках заволокли сине-лиловые тени. Облака внизу пылали от отраженных лучей заходящего солнца.
Дэни с трудом проснулась и взглянула на часы. Она проспала больше трех часов подряд.
Шон Кроу вытянулся в кресле напротив нее. Его веки были опущены, тело казалось обмякшим. Но только увидев его разжатые пальцы, Дэни убедилась, что Шон действительно спит.
Стараясь не разбудить его, она осторожно пошевелилась, распрямляя затекшие плечи. Постоянный приток адреналина, с тех пор как она побывала в Лхасе,
И самое худшее — или лучшее — им еще только предстоит, напомнила себе Дэни. Господи, она могла бы проспать неделю напролет!
Как только Шон выдерживает такие нагрузки? Может быть, именно потому он и хотел уйти в буддийский монастырь, нуждаясь в покое.
Самолет изменил курс, поворачивая на несколько градусов на юг. Луч солнца ворвался в салон сквозь круглый иллюминатор. Свет коснулся лица Шона, точно кистью художника подчеркивая каждую линию, впадину, выпуклость.
Дэни боролась с желанием отвести жесткий шелк волос Шона со лба, коснуться мужественной поросли на подбородке, обвести его губы сначала кончиком пальца, а затем — языком.
"Это адреналин, — убеждала она себя. — Просто прилив адреналина. В спокойствии повседневной жизни Шон показался бы мне в половину менее манящим, менее привлекательным, менее загадочным.
А если я буду повторять это как можно чаще, вероятно, в конце концов поверю самой себе".
Свет, коснувшийся век, разбудил Шона. Он медленно передвинул голову. Свет не потускнел, и он раздраженно открыл глаза.
Но стоило ему увидеть перед собой Дэни, как раздражение угасло. Губы растянулись в медлительной, ленивой улыбке. Он передвинул длинные ноги и коснулся колена Дэни.
— Вот уж не думал, что увижу тебя здесь, — произнес он. — Ты же избегала меня.
Его голос прозвучал хрипловато от недавнего сна и еще чего-то, заставившего Дэни вспомнить Арубу, ливень и наслаждение, о существовании которого она прежде не подозревала.
— Я просто пыталась облегчить жизнь, — ответила Дэни.
— Кому? Себе?
— Нам обоим.
Дэни беспокойно выпрямилась на сиденье и закинула руки за голову, пытаясь избавиться от напряжения в спине и плечах.
Она без всякого умысла пыталась размяться, однако ее движения выглядели далеко не безобидными. Ее блузка туго натянулась на груди, чувствительность которой усилилась от одного вида Шона и воспоминаний об Арубе.
Дэни с запозданием вспомнила, что верхние пуговицы ее черной шелковой блузки расстегнуты. Ткань разошлась, открывая взгляду мягкий белый лифчик и округлости груди. Машинально она потянулась, чтобы застегнуть блузку.
В тот же миг, как ее пальцы коснулись первой пуговицы, она заметила, что Шон следит за ней пристальным мужским взглядом, ошибиться в значении которого было невозможно. У нее дрогнула рука. Действие, которое в любом другом случае было бы донельзя простым, стало невозможным. Мелкие пуговки отказывались входить в скользкие шелковые петли.
Шон мягко отвел в сторону ее руки и справился с пуговицами. Набухшими сосками Дэни ощутила легкую ласку его пальцев сквозь шелк, когда он расправлял блузку.