Тень и шелк
Шрифт:
Джиллеспи метнул на нее быстрый взгляд, в котором слились изумление и одобрение.
Редпас просто кивнула, словно эти слова подтвердили уже высказанное ею мнение. Раскрыв папку, она вытащила еще одну фотографию.
— Скажите, не этот ли шелк Фан показывал вам в день нападения Касатонова?
Дэни разглядывала снимок, изображающий лазурный шелк в стеклянной витрине. Фотография была сделана при ярком искусственном освещении, но даже оно не могло затмить роскоши переплетения шелковых
Витрина была водружена на алтарь, расписанный буддийскими символами и воздвигнутый в комнате с темными каменными стенами. Она напомнила Дэни о келье, в которой ей пришлось провести бесконечные часы до возвращения Шона.
— Шелк на фотографии выглядит очень похожим на тот, что я видела тогда вечером, — наконец произнесла Дэни, — но пока я не увижу его собственными глазами и не потрогаю переплетение, я не могу утверждать наверняка.
— И все-таки это может быть один и тот же фрагмент? — спросила Редпас.
— Вполне. Или же он может оказаться совершенно другим.
Джиллеспи хмыкнул:
— Результат опознания не оправдал надежд.
— Вы предпочли бы услышать от меня ложь?
— Нет, — хором ответили Шон и Джиллеспи.
— Но лучше было бы, если бы вы сообщили, какова вероятность, что этот шелк тот же самый, — добавил Шон.
— Вы видели оригинал? Вот этот кусок шелка в витрине? — спросила Дэни у Шона.
— Да.
— Он был того же цвета, что и шелк на фотографии?
Шон нахмурился.
— Почти, но оригинал был более… пожалуй, ярким. Второго такого оттенка на свете нет.
— Тогда вполне вероятно, что это и есть ткань, виденная мною в Лхасе, — заключила Дэни. Джиллеспи усмехнулся:
— Хорошая новость.
— Разве? — переспросила Дэни. — Краски в конце концов выцветают. Вряд ли этот шелк настолько стар, как утверждают монахи.
— Вы эксперт, вам судить, — пожав плечами, отозвался Джиллеспи. — Но каким бы он ни был, монахи лишились его и хотят получить обратно.
— В холодном сухом воздухе тибетских пустынь вещи сохраняются превосходно, — сообщил Шон.
— Да, но… — начала Дэни.
— За этим шелком ухаживали поколения преданных монахов, — продолжал Шон. — Это средоточие их веры. Этот шелк — такая же святыня для тибетцев, как туринская плащаница для христиан. Это — остаток одеяния самого Будды.
— Я говорю не о религиозном значении шелка, — осторожно возразила Дэни, — а о его вероятном возрасте.
Шон, похоже, хотел что-то возразить, но передумал.
— Я почти ничего не слышала о Лазурной секте, — заметила Дэни, чтобы перевести разговор.
— Ее монахи гораздо более сдержанно относятся к рекламе, чем Желтая секта далай-ламы, — пояснил Шон. — Но Лазурная секта обладает не меньшей властью,
— Монахов Лазурной секты, — добавила Редпас, — считают хранителями древних обычаев гор и пустынь, народы которых построили ныне разрушенные города вдоль Великого шелкового пути. Если не ошибаюсь, вы жили среди нескольких племен Тибета?
— Да, — кивнула Дэни.
— Не правда ли, это глубоко верующие люди?
— Чрезвычайно глубоко, — уточнила Дэни. — Их жизнь и религия настолько переплетены, что отнять религию — значит уничтожить их общество.
— Вот именно, — подхватил Шон. — Однако вы пытались купить этот шелк.
— Только чтобы спасти его, — с жаром перебила Дэни. — Я же не знала, что он святыня.
— Тогда, черт возьми, вам следовало быть подальше от…
Редпас резко кашлянула. Шон осекся.
— Буддийский Тибет, — мягко продолжала Редпас, — скорее теократия, нежели государство в западном понимании этого слова.
— Несомненно, среди гор и пустынь жизнью людей управляет религия, — согласилась Дэни.
— Жители городов более осмотрительны в проявлении своих религиозных убеждений, — добавил Шон. — Им приходится бороться за жизнь. И тем не менее они преданные буддисты.
— Такие реликвии, как этот шелк, — орудия государства, — пояснила Редпас. — Это символ национальной гордости, олицетворение политических и религиозных чувств.
— Понимаю, — кивнула Дэни. — Именно поэтому солдаты КНР преследуют людей, ворующих предметы старины.
— За исключением случаев, когда вором оказывается китайское правительство, — уточнил Шон. — Оно прибирает к рукам все буддийские святыни и вывозит их в Пекин «на хранение».
— Вы хотите сказать, что Фан был агентом китайского правительства? — удивилась Дэни.
— Да, мы поняли это, — подтвердил Шон, — и вы, должно быть, тоже.
— Верно.
— Наконец-то, — пробормотал Шон.
— Мистер Кроу! — повысила голос Редпас.
— Умолкаю, босс.
— Вот и хорошо. — Редпас повернулась к Дэни:
— У вас было несколько недель, чтобы поразмыслить о случившемся в Лхасе. Вы не задумывались над тем, почему Фан выбрал именно вас?
— По-моему… — Дэни помедлила в нерешительности. — Думаю, тот, кто передал шелк Фану, хотел убедиться, что шелк не пострадает. Каким-то образом эти люди узнали, что в моих силах сохранить его.
— Любопытно, — пробормотала Редпас. — Следовательно, вы считаете, что вором был вовсе не Фан?
— Совершенно верно, — подтвердила Дэни. — Фан понятия не имел, как обращаться с древним шелком. Если бы эту ткань похитил сам Фан, то мне удалось бы увидеть лишь жалкие обрывки.