Тень и солнце
Шрифт:
Это были интимные знания о враге, за этим Вернард и пришел в Хараян, но он искал не того врага. Галина вздохнула.
— Он ушел слишком рано.
— Твой отец?
— Да. Он и кронпринц Илькер должны знать, где настоящий бой. Они должны помогать тебе, а не требовать верности или гибели.
Гетен смотрел на ее пальцы.
— И мой брат. Я напишу обоим королям, — он сжал ее ладонь руками. — Их ждет удивление, а то и смерть. Боюсь, их враждебность может питать силу ведьмы.
Галина перевела взгляд с их ладоней на его глаза.
— Ты заодно с Вернардом?
— Я
Какими бы ни были его причины, Галина была рада, что он присоединялся к ней в грядущем бою.
— Спасибо, — она прижала щеку к его ладони.
Гетен погладил ее кожу. Он медленно склонился, их лица оказались очень близко. Его дыхание щекотало ее.
— Не за что, Галина, — прошептал он.
Ее рот приоткрылся, и он посмотрел на ее губы, а потом в глаза. Ее дыхание дрогнуло, Галина подняла подбородок, пересекая небольшую брешь между ними. Она прижалась к его губам своими и закрыла глаза.
Гетен выдохнул, она вдохнула. Он углубил поцелуй, и она открыла рот. Их языки соприкоснулись, поцелуй усилился, Галина застонала. Он запустил пальцы в ее волосы и отклонил ее голову.
Боль пронзила ее левое плечо. Она напряглась и тихо айкнула.
Гетен застыл и отодвинулся.
— Прости, — хрипло сказал он. Он кашлянул и убрал пальцы из ее кудрей. — Мне… нужно отправить эти письма, — он снова прижался к ее губам. А потом прервал поцелуй, встал и вышел из лазарета.
Галина коснулась губ и улыбнулась. Ей нравилась эта темная магия.
Четырнадцать
— Та тень была сильнее и агрессивнее, чем я ее делал, — Гетен расхаживал по библиотеке, обходя груды книг. — Она толкнула меня к краю Пустоты, но одно прикосновение маркграфини дало сил уничтожить существо. Как? У нее нет магии, — кроме приобретенной магии крови, воительница не знала магию и не управляла ею.
Он медленно выдохнул и прошептал:
— Галина. Боги, как я хочу ее, — ее поцелуй приковал его. Желание согрело его. Она была яростной и бесстрашной, упрямой, сквернословящей, но манила больше всех женщин, кого он знал. — Думай о проблеме, а не женщине, — Гетен стучал по лбу кулаком с каждым словом. — Но женщина — часть проблемы.
Атаки Ведьмы инея были направлены на Галину и намеренно пытались лишить его сил. Он потер шею.
— Многих мужчин погубило желание. Может, это игра ведьмы. Свести меня с ума, отвлекая в самый уязвимый час, — он выглянул в окно и увидел, что калитку почти не было видно в сугробе. Он фыркнул. — Если она думала, что привела соблазнительницу, она плохо выбрала. Галина — не любовница, и во время обработки ее ран было видно нашу связь. Ведьма этого не ожидала, — Гетен замер и поднял голову, ничего не видя, пока перебирал варианты. — Когда она поняла ошибку, она не могла пустить Галину предупредить Зелала и Вернарда, так что захватила моего теневого призрака и послала его убить ее.
Он постучал пальцами по губе, опустил руку и посмотрел на ладонь, думая
— Она не отвлекает, а усиливает. Галина — не оружие ведьмы. Она моя. Но откуда ведьма знает о моих делах? — на этот вопрос ответа в библиотеке тоже не было. Он продолжил расхаживать. Ведьма словно знала, что он становился солнечным магом, и хотела ослабить его перед переменой. — Солнечный маг. Может, так я получу ответы, — он осмотрел библиотеку. Книги лежали на полу, столах и стульях. Он проверил каждый пыльный том, но нашел только темную магию. — Где перечень?
Гетен почти не ходил в библиотеку после смерти Шемела. Он изобретал свои заклинания и свои методы призывать силу. Он не хотел и не нуждался в гримуарах с заклинаниями, которые причиняли страдания, жестокость и смерть.
Но не все книги содержали темную магию, и в одной не было магии вовсе. Там был перечень всех магов, которые звали Ранит своим домом, и перечень занимал века.
На полках ее не было, значит, Шемел хранил ее с реликвиями. Гетен вздохнул и прошел к шкафу в дальнем углу библиотеки. Он открыл дверцы. Внутри была черная металлическая коробка размером с торс человека, и внутри был перечень с обложкой цвета высохшей крови.
Стараясь не касаться реликвария, Гетен вытащил большую книгу и опустился на кресло у камина. Шемел открывал ее лишь раз при нем, когда заставил его внести свое имя в список, используя свою кровь, смешанную с черными чернилами.
Он стряхнул слои пыли с обложки, начал внимательно искать последнего мага солнца.
Несколько теневых магов прожили больше тридцати лет. Магия, особенно темная, была жестокой. Он пролистал на девяносто лет назад — ужасы, которые Шемел, Олегарио и Волкер звали триумфами — и стал искать еще дальше. Три часа спустя он потер глаза, потянулся и поблагодарил Нони за поднос еды, когда она принесла завтрак.
— Что вы такой сонный, господин? — спросила она, опуская медовуху рядом с миской каши и глядя на большую старую книгу на его коленях.
Гетен поднял миску и сунул ложку теплой каши в рот. Он проглотил и ответил:
— Перечень магов Ранита. Мне нужно имя прошлого солнечного мага.
Нони нахмурилась, глядя на письмена на открытой странице.
— Что отличает мага солнца от других?
Он указал на книгу ложкой.
— Он или она будут описываться не с жестокостью. Все остальное тут — кошмары, — он сделал глоток золотой медовухи, которую она налила в его кубок, и сказал. — Как маркграфиня этим утром?
— Отдыхает. Лихорадка отступает, но еще не прошла. Боли, думаю, тоже стало меньше. Позвать вас, когда она проснется?
Гетен кивнул. Он повернулся к книге и продолжил есть и пить, пока читал списки, жалобы и похвальбу темными делами, пока его не стало мутить.
Часы на камине простучали три раза, когда Гетен остановил палец на имени и пробубнил:
— Салвен, — он прочел раз, еще раз, перевел абзац на первом письменном языке Кворегны. — «Я одолела ведьму в бою. Она заточена навеки, и покров зимнего снега снова стал рекой жизни. Солнце сияет над Хараяном с этого дня и навек», — он кивнул. — Да. Салвен.