Тень, ключ и мятное печенье

Котейко Алексей

Наконец, экипаж остановился у одного из изящных зданий в набиравшем сейчас популярность стиле модерн. Первый этаж дома делили между собой небольшой галантерейный магазин и аптека под вывеской «Уортинг».

– Георг Уортинг, – сказал Ла-Киш, собираясь вылезти из кэба. – Так зовут нашего подозреваемого.

Глава 26. Дриада и наяда

Дверной колокольчик прозвонил, и на его звук из глубины помещения появился среднего роста мужчина с уже тронутыми сединой бакенбардами и блестящей лысиной. Он смерил посетителей взглядом

через сидящие на кончике носа круглые очки в изящной золотой оправе, кивнул и сделал приглашающий жест рукой.

– Я ждал вас, господа. Пройдёмте.

Шандор вопросительно вскинул брови. Ла-Киш пожал плечами и пошёл вслед за фармацевтом, который уже двинулся назад по коридору вглубь дома.

– Если хотите, можете обыскать дом, но я один и я без оружия, – заметил аптекарь. Лайош на всякий случай открыл несколько выходящих в коридор дверей, обнаружив за первой чуланчик с вёдрами, швабрами и щётками, за второй – крохотный кабинет, почти целиком занятый секретером и внушительным конторским шкафом, а за третьей – лабораторию. В лаборатории, на первый взгляд, царил идеальный порядок, но затем Шандор увидел горку золы и пепла в большом камине, и осколки от нескольких разбитых ёмкостей. На одном из столов стояла открытая коробка с зеленоватым печеньем.

Коридор заканчивался небольшой гостиной, откуда винтовая лесенка вела на второй этаж дома.

– Где ваш подручный?

– Мой сын? Уехал, – фармацевт сел в кресло и жестом предложил им устраиваться в двух других.

– Мы его найдём.

– Возможно. Но я всё-таки надеюсь, что не найдёте. А потом, что вы ему предъявите?

– Участие в отравлениях, – отозвался Шандор.

– Он ничего об этом не знал.

– Враньё, – спокойно заметил Ла-Киш.

– Вы не докажете обратное, – пожал плечами аптекарь.

– Где портной?

Фармацевт легонько усмехнулся.

– Портниха. Тоже уехала. И относительно неё вы тоже ничего не сумеете доказать.

– Это ваша жена?

– Нет. Крёстная мать Оливии.

Лайош, оглядывавший гостиную, задержал взгляд на каминной полке, где стояли несколько фотографий в изящных серебряных рамках. Сыщик всмотрелся в одну из них, нахмурился, потом поднялся с кресла и подошёл ближе, разглядывая снимок.

– Это Оливия, – подтвердил аптекарь. – Моя дочь. Которую эти сволочи, сынки городских советников, изнасиловали и убили! – выпалил он с внезапной яростью, подаваясь вперёд в кресле.

– Вы взяли на себя роль судьи и палача, – заметил Ла-Киш.

– И принёс возмездие. Раз уж ваш закон так снисходителен к титулованным ублюдкам.

– В архиве Канцелярии нет никаких сведений об Оливии Уортинг.

– Разумеется, – горько усмехнулся фармацевт, снова откидываясь на спинку кресла. – Моё обращение не пошло дальше вашего клерка. Нет свидетелей, нет улик, «девушка могла просто сбежать из дома, такое случается». Чёрта с два! Оливия, – голос мужчины дрогнул, – она была послушной девочкой. И доверчивой. Я не хотел её отпускать на этот проклятый бал, но она так ждала его, так мечтала пойти.

– Что за бал? – спросил Шандор, внимательно рассматривавший фотографию девушки.

– Три года тому назад, весной, когда в городе

были выпускные балы, Оливию пригласили на один из них. Она училась на предпоследнем курсе женского колледжа Святой Николетты. Мечтала стать инженером. Примерно за полгода до того она познакомилась с компанией студентов, большей частью дети городских советников, банкиров, состоятельных коммерсантов. Совсем не наш круг общения, но студенческая вольность, сами понимаете. Моя ошибка. Нужно было пресечь это сразу, но мне не хотелось быть чересчур строгим, тем более что поначалу всё выглядело вполне невинно. Те из них, кто были студентами последних курсов, решили провести свой выпускной бал в поместье герцога Скальфаро.

При этом имени Лайош слегка вздрогнул, мельком взглянул на аптекаря, потом принялся рассматривать остальные фотографии на каминной полке.

– То ли чей-то родитель был приятелем герцога, и всё устроил, то ли они просто арендовали поместье – не знаю, – продолжал свой рассказ фармацевт. – Оливия поехала на тот бал, и больше я её не видел.

– И почему же вы считаете, что с ней что-то сделали сыновья городских советников?

– Потому что я говорил с двумя её подругами, попавшими в ту же компанию. Они поначалу не хотели ничего мне рассказывать, но потом всё-таки открылись. Одну из них изнасиловали в ту ночь, там, в поместье. Другая вырвалась и сбежала. Обе уверены, что Оливию ждала та же участь.

– А их родители не подавали в Канцелярию заявления? – спросил Ла-Киш.

– Что толку? – безнадёжно махнул рукой фармацевт. – Слово бакалейщика и старшего прораба против слова городского советника? Вы сами-то в это верите?

– Есть же медицинский осмотр, – заметил Лайош.

– Чтобы вдобавок к штрафу против оскорбления личности их дочерей начали обсуждать в городе как шлюх?

– Вы не слишком высокого мнения о правосудии, – проворчал сюретер.

– Ещё более низкого, чем вы думаете, – усмехнулся аптекарь. – Богатые молодые подонки позабавились, а в итоге – три сломанные жизни. Может, и больше, я ведь не знаю обо всех участниках этого «бала».

– Но зачем, если даже допустить изнасилование, им было бы убивать вашу дочь? – спросил Шандор, возвращаясь в своё кресло. Вид у сыщика был несколько рассеянный, он снова погрузился в свои мысли.

– Может быть, она что-то сделала кому-нибудь из них. Хотя это вряд ли возможно. Оливия была очень доброй, мягкой, она не способна была никого обидеть.

– Тем более. Если, как вы говорите, её подругу изнасиловали, но оставили в живых, а вторую подругу, которая сумела сбежать, даже не пытались преследовать – зачем убивать?

Фармацевт пожал плечами и промолчал.

– Сколько пальцев было на ногах у вашей дочери? – вдруг спросил сыщик.

Аптекарь уставился на него, открыв в изумлении рот.

– Как? – прохрипел, наконец, он.

– Сколько?

– Откуда вы знаете?

– Да чтоб вас, ответите или нет? Сколько? По шесть, верно?

Фармацевт судорожно кивнул, очки упали с носа и повисли на шее на золотой цепочке.

– Ростом, – Шандор поднялся, секунду-две что-то прикидывал в уме, потом показал на своё предплечье, – примерно так.