Тень, ключ и мятное печенье

Котейко Алексей

– Да, – помертвевшими губами произнёс аптекарь.

– И она пропала на Овражках.

– В поместье Скальфаро.

– Нет, – покачал головой Шандор. – В Роуз-Холле.

Ла-Киш, наблюдавший эту сцену, вскинул руку.

– Стоп. Какого лешего тут происходит? Почему Роуз-Холл?

Лайош указал на фотографию Оливии Уортинг:

– Это она.

– Что значит «она»? – несчастный отец привстал в своём кресле.

– Одиннадцатая жертва, – пояснил для сюретера Шандор. – Напуганная дриада.

– Какая ещё дриада? – непонимающе воскликнул фармацевт.

–

Мне жаль. Вашу дочь действительно убили на Овражках. Но в её смерти виноват человек по имени Алоис Меершталь.

– Доктор Меершталь? Автор фуникулёра? Но он же давно умер, – аптекарь хлопал подслеповатыми глазами, забыв надеть очки.

– Он умер всего два с половиной года тому назад. За время своего затворничества доктор убил в поместье одиннадцать девушек. Сейчас мой компаньон работает с дневниками Меершталя, там есть имена жертв – я это знаю, потому что бегло просматривал эти дневники. Имени Оливии я тогда не встретил, но её инициалы были на ключе одного из автоматонов, – Лайош помедлил, думая, говорить ли правду. Потом закончил:

– Доктор делал автоматоны, точные копии своих жертв. Я сам видел того, который изображает вашу дочь, в оранжерее Роуз-Холла. С шестью пальцами на каждой ноге.

Ла-Киш, по пути посвящённый во все подробности экспериментов Меершталя, только мельком взглянул на Лайоша, но промолчал.

– То есть… – фармацевт в каком-то полубезумном состоянии рассеянно оглядывал комнату. – То есть городские советники… То есть их сыновья, они – не причастны? Они совершенно не причастны? – он схватился руками за голову.

– Я не знаю, что именно произошло в ту ночь, и как Оливия попала в дом доктора. Может быть, она, как её подруга, сбежала с бала. Роуз-Холл расположен напротив поместья герцога.

– Выходит, что всё это было зря… – фармацевт продолжал держаться руками за голову, словно она вот-вот была готова взорваться, и принялся медленно раскачиваться в кресле. – Я зря затеял всё это, зря погубил невинные жизни…

– Четыре, – сухо подтвердил Ла-Киш.

– И втравил в это Лидию и Георга, – аптекарь раскачивался всё сильнее, теперь он зажмурился, из-под плотно сжатых век потекли слёзы. – Будь я проклят…

– Я не фратер, чтобы рассуждать на этот счет, – заметил сюретер. – Но вы и ваши сообщники предстанете перед судом, и ответите по закону.

Фармацевт истерически рассмеялся:

– Перед судом? Я уже осуждён! Дважды осуждён! У нас ведь не отпевают самоубийц, и не прощают убийц – а я и то, и другое!

Аптекарь вскочил, глаза его налились кровью. Ла-Киш и Шандор тоже поднялись из своих кресел, ожидая, что Уортинг бросится на них – но фармацевт вдруг принялся судорожно рвать руками жилет и рубашку на груди, изо рта у него пошла пена, глаза закатились и прежде, чем сюретер и сыщик успели что-либо предпринять, фармацевт, хрипя, упал обратно в кресло. Тело ещё раз-другой конвульсивно дёрнулось и замерло.

Выбираясь из кэба, Шандор не заметил вокруг ни одного констебля, но когда они вместе с Ла-Кишем снова вышли на улицу, оставив тело аптекаря в гостиной, к сюретеру

тут же подскочил невысокий человек с тонкими усиками, одетый в штатское.

– Никто не входил и не выходил, господин сюретер. Двое постовых констеблей дежурят с чёрного хода.

– Подозреваемый ушёл ещё до того, как вы взяли дом под наблюдение, – пояснил Ла-Киш. Сержант смущённо переминался с ноги на ногу. – Но вашей вины в этом нет, – заметил сюретер. Сержант вытянулся по струнке. – Вызовите сюда своих констеблей, которые были с вами в засаде, и как следует обыщите аптеку и квартиру над ней. В дальней комнате мёртвое тело – это аптекарь. Отправьте его в морг Канцелярии, вскрытие позже проведёт доктор Герш. Когда найдёте лабораторию…

– Это вторая дверь по левую руку, в коридорчике за прилавком, – сказал Шандор. Ла-Киш кивнул и продолжил:

– Запереть, поставить при ней охрану, хотя бы из постовых, никого туда не впускать. Я сам осмотрю лабораторию вместе с доктором Гершем.

– Что нам искать, господин сюретер? – спросил сержант.

– Любые сведения относительно молодого человека по имени Георг Уортинг. Вы его видели утром. Фотокарточки, записные книжки, письма, открытки – всё как обычно. И любые сведения о женщине по имени Лидия.

Сержант щёлкнул каблуками и направился в ближайший паб – вызывать подкрепление. Ла-Киш повернулся к Шандору:

– Думаю, самое время узнать, что господин Те Каеа отыскал в дневниках Меершталя. Вот уж действительно – в тихом омуте, – сюретер посмотрел по сторонам, отыскивая свободный кэб. – И вот ещё что, дорогой Лайош. Думаю, нам не стоит дожидаться возвращения господина Вути, а лучше сразу отправиться к предполагаемому помощнику доктора. Надеюсь, вы не против, чтобы я был вашим напарником в этом деле?

– Отнюдь, дорогой Гарольд, – легонько улыбнулся Шандор. – Тем более что с вами моё проникновение в любой дом будет куда более законным.

* * *

– Равири, это мы! – крикнул Лайош из-за двери и на секунду замешкался, давая дракониду время спрятать обрез, который тот наверняка держал сейчас под рукой на столе.

Они вошли и увидели Те Каеа, обложенного множеством бумаг. Тут были и все четыре дневника Меершталя, и архивные изыскания самого Равири, и какие-то выписки, сделанные драконидом на скорую руку.

– Поймали? – поинтересовался тот, отрываясь от своих исследований.

– Нет, – коротко ответил Ла-Киш, устраиваясь на диване для посетителей.

– Фармацевт отравился. Его сын успел скрыться до того, как дом оцепили. Сейчас там идёт обыск, – отрапортовал компаньону сыщик.

– Скорее всего, аптекарь уничтожил всё, касающееся его помощников и созданного им вещества, – предположил сюретер. – Времени у него на это было достаточно. Но кто знает, мог что-то упустить.

– Мадемуазель Энне оказалась права, – продолжил Шандор. – Это была месть за дочь. Её звали Оливия Уортинг, и фармацевт полагал, что её изнасиловали и убили сыновья городских советников, зазвавшие нескольких девушек на свой выпускной бал именно с целью поразвлечься.