Тень лосуна
Шрифт:
Крадучись, друзья стали продвигаться к источнику звука. Осторожно приблизившись к довольно большой поляне, они увидели омерзительное создание, с громким чавканьем жадно поедавшее еще живую косулю. Кожные покровы мерзкого существа были испещрены язвами, а места, свободные от язв, казалось, вот-вот лопнут из-за того, что тонкая кожа была натянута до предела. Венчала все это «великолепие» приплюснутая морда, настолько измазанная кровью косули, что едва заметны были на ней глаза-щелки под выступающими мохнатыми бровями, - единственной шерстью на теле. Острыми клыками, располагавшимися под тремя отверстиями, мерзкая
Обменявшись едва заметными кивками, юноши, стараясь не делать резких движений и не шуметь, начали целиться из своих арбалетов, прикидывая, куда лучше попасть.
В этот момент ветер сменил направление в сторону хищника и пожираемой им добычи. Резко вскочив на все свои шесть длинных лап, он кинулся на охотников со скоростью большей, чем у породистого скакуна. Болт из арбалета Генгрэда летел точно в глаз твари, но, обладая какой-то сверхъестественной реакцией, даже на такой скорости она успела отклонить голову, и болт лишь разорвал болтающееся ухо, начинающееся почти на макушке. Вэйланду повезло больше: его болт попал точно в переднюю лапу, раздробив кость. Однако это не остановило мерзкое порождение тьмы.
С гортанным мычанием, ударом левой средней лапы оно сбило пажа с ног и тут же попыталось вцепиться клыками в лицо Генгрэда, не успевшего выхватить меч. Принц пытался обороняться разряженным арбалетом, выставив его между собой и мордой существа, которое намертво вцепилось в ложе оружия, правой передней лапой придавив принца к земле. Левой передней и двумя средними лапами оно разрывало камзол и добиралось до легкой кольчуги Генгрэда…
Очнувшись и превозмогая боль от полученного мощного удара, Вэйланд бросился на помощь другу. Он издал громкий гортанный крик, чтобы заставить тварь поднять голову и повернуться к нему грудью, и когда ворус уже готов был совершить бросок, направил меч ему точно между ребер, туда, где у него находится сердце. Ложе арбалета Генгрэда с треском сломалось как раз в тот момент, когда меч вошел в тело твари. Задрав голову, она взвыла, чем немедленно воспользовался Генгрэд: выхватив кинжал, он воткнул его ворусу прямо в глотку, и тот свалился замертво, заливая принца своей кровью.
Кое-как вытащив друга из-под туши этого мерзкого создания, Вэйланд облегченно вздохнул и рассмеялся, наблюдая за тем, как Генгрэд безуспешно пытается стереть кровь с лица, только еще больше ее размазывая.
– Мог бы и запомнить уже, что у ворусов два сердца, и, проткнув лишь одно, его не убить, – отплевываясь, заговорил Генгрэд.
– Но тогда ты не получил бы возможности нанести решающий удар, убивший эту тварь. А теперь ты имеешь полное право заявлять, что убил воруса, и, благодаря этому, станешь настоящим героем в глазах возлюбленной, - серьезно проговорил Вэйланд. Однако внимательный взгляд сумел бы заметить смешинки, пляшущие в его глазах, которые при этом странным образом оставались все такими же печальными.
– Не понимаю, о ком ты, - тихо произнес принц.
– Да брось, Ген, не стоит стыдиться своих чувств, - как можно беззаботнее проговорил паж и добавил:
– Теперь нужно отрубить ему голову и взять ее с собой в качестве трофея, а то Эзельфледа не поверит, что ты убил чудовище, – усмехнувшись, сказал Вэйланд, доставая свой меч из мертвого существа.
–
– Ах, простите, ваше высочество, мне ведь не велено замечать, как вы на нее смотрите! А также я не должен был заметить и то, что мы пошли на охоту как раз после того, как госпожа Эзельфледа в беседе со своими подругами упомянула, что недалеко от столицы завелось чудовище, и посему срочно нужен герой, который его победит, – нарочито наигранно и с шутовским поклоном произнес паж.
– Ты ошибаешься, просто я хотел избавить крестьян от опасности, да и любопытно было самому взглянуть на то, что здесь завелось, - гордо заявил Генгрэд, стараясь не замечать ерничества пажа.
– Конечно, вне всяких сомнений! И сколько раз до этого вам хотелось спасать жителей? А как называется в-о-о-н та деревня, помните? Нет? А ведь это ее жителей вы только что спасли от беды неминучей! И да, а зачем же это вы отрубаете голову ворусу? – с издевкой, но, впрочем, вполне беззлобно, закидывал вопросами своего господина Вэйланд, наблюдая, как принц бьет мечом по шее воруса, забыв, что там, в глотке твари, его собственный кинжал. Выругавшись и достав кинжал, принц одним махом отрубил голову, отдал ее Вэйланду и молча пошел к опушке леса, где они оставили лошадей.
Паж, убрав голову в кожаный мешок, еще раз посмотрел на убитого зверя и отправился вслед за своим господином, напевая песенку о том, как один влюбленный долго вздыхал о красавице и совсем потерял голову.
Они оседлали лошадей и направились в столицу. Паж неожиданно надолго умолк, и Генгрэд, чтобы хоть как-то отвлечься от жуткой картины громадных окровавленных клыков, которые были на две ладони от его лица, решил продолжить разговор, прерванный битвой с ворусом:
– Вэй, но ты ведь не считаешь, что хорошая война лучше худого мира?
– Почему нет? Война создает условия, в которых сильные становятся еще сильнее, условия при которых люди раскрываются, показывают, что у них внутри на самом деле.
– Что у них внутри показывают, говоришь? Ну да, после хорошего удара мечом все внутренности – как на ладони, - шутливо парировал принц.
– То, как человек справляется с опасностью, его поведение в тяжелых, ужасных условиях, которыми сопровождается война, вот что меня интересует. И жрец может перейти грань, если его поставить в условия, где другой вариант невозможен, - не обращая внимания на иронию Генгрэда, продолжил Вэйланд.
– Человек всегда должен оставаться человеком, а война своей жестокой и, зачастую, совершенно бессмысленной бойней либо ломает, превращая его в существо, живущее лишь инстинктами, либо оставляет такие зарубки и отметины в его душе и сердце, которые не залечить никогда, и которые будут мучить его до конца жизни.
– Ты ведь судишь по своему отцу, Генгрэд? – глядя прямо в глаза своему собеседнику, спросил Вэйланд.
– Возможно, и так. Война началась, когда король - наш дед - лежал при смерти, и войска повели в бой наши отцы. Мой отец был старшим братом, потому и командовал.