Тень Луны
Шрифт:
– Когда и куда? – жестко продолжаю я.
– Вчера…. – промычал Славик и обхватил ладонями голову. Представляю, что с его башкой сейчас происходило. Что ж ты пьешь-то столько? Я в твоем возрасте так не набирался даже в особо радостных случаях.
– Вчера вечером…. Домой уехала…. Что-то случилось?
– А ты как думаешь? Сегодня утром мама Лены подала заявление о пропаже дочери. Лена не ночевала дома.
Лицо Славика моментально поменялось. Недоумение, смешанное с тревогой, прочиталось на его опухшем лице. От услышанного парень быстро трезвел.
– Как не ночевала? – чуть заикаясь,
– Ты ее проводил до такси? – спрашиваю я.
Славик поник и потупил голову.
– Нет, – подавлено ответил он. – Мы поругались…. Ленка быстро собралась и ушла.
– Она такси вызывала?
– Не помню, – промычал мажор и снова схватился ладонями за голову.
Внимательно рассматриваю этого типа Славика, пытаясь понять важное – ничего ли я в этом чуваке не упустил. Недельский наливает и жадно пьет минералку.
– Консьерж заявляет, что вы оба не выходили из квартиры. Как ты это объяснишь?
Он лишь жмет плечами.
– Куда она, по твоему, могла поехать? – решаю спросить я, но уже понимаю, что ничего толкового этот Славик сейчас сказать не сможет. Он отвечает, что понятия не имеет.
Сознание парня начинает проясняться, и он постепенно осознает ужас всего происшедшего. Исчезновение девушки становится для него ошеломляющим фактом.
– Найдите ее, пожалуйста, – просит он, как и Любовь Ивановна. Но именно он, Славик, видел ее последним. Ладно, отложим тебя до завтра, думаю я. Без показаний консьержек трясти его не имеет смысла, а потому, пока он похмелится, допросим их письменно. Этим и займемся.
Я оставляю Славику повестку.
– Завтра утром ко мне, – придавая голосу строгость, сообщаю я и снова спускаюсь вниз, в холл.
Консьержка, работавшая вчера, оперативно подъехала, благо жила неподалеку, и письменно подтвердила – Лену, покидавшую парадное вечером, она не видела. Ее коллега подтвердила то же, что и сказала устно – Славик из квартиры не выходил, вот такие вот факты. Ладно, разберемся.
– А система видеонаблюдения сколько времени сохраняет запись? – интересуюсь я, поднимая указательный палец на висевшую в углу холла камеру.
– Она вчера перестала работать, – сообщает сменщица и будто сама замечает некую странность данного обстоятельства. Да-да, уважаемая, я тоже его заметил.
– То есть, записей всех проходивших нет? – уточняю я.
– Нет, – чуть ли не хором ответили женщины.
– И часто с ней такие вот…. Поломки?
– Бывает, – признаются консьержки. Случайно камера не записывала вчера или нет, будем выяснять, а я фиксирую данные ответственного за видеонаблюдение охранного агентства. Дело между тем подошло к вечеру, пора в отделение. С докладом о проведенных розыскных мероприятиях я оказываюсь в кабинете Мостицкого.
– Версию с причастности этого Недельского проработать основательно, – велит он, выслушав результаты моей работы. – Завтра его допроси и бери в помощь Димку Кольцова. Он не такой быстрый, как ты, но грамотный опер, с опытом. Вместе это дело раскрутите. Дай запрос в больницы и морги. Девчонка явно попала в беду.
Шеф также одобрил
– Занимайся.
– И еще, Иван Иванович, – хочу я закрыть вопрос, еще утром казавшийся мне суперважным. Отмечаю, как испарилась его важность по сравнению с исчезновением Соколовской. – Что делать с заявлением Колохатько об угрозе Луне?
– Того, которого сегодня в психбольницу забрали? Прямо с допроса, – развеселился Мостицкий. Он был в курсе всего, что произошло в отделении, как и положено старшему. – Лицо, признанное невменяемым, не может давать показаний, следовательно, по закону, его заявление… – и Мостицкий делает мне знак, чтобы я закончил его мысль.
– …. недействительно, – завершаю я. Но странно, не чувствую при этом никакого облегчения. Казалось бы, отчего, ведь одним делом меньше?
– И на этом основании оформляешь отказ, – оглашает вердикт полковник. – Ох, Саня, говорил тебе. Только провозился с сумасшедшим. Хорошо хоть до начальства не дошло, засмеяли бы на весь город. Ладно, иди работай.
Но кое-что держит меня в кабинете старого аксакала Иваныча. Одна мысль не дает покоя.
– Иван Иванович, разрешите еще обратиться. Можно ваше мнение, как настоящего профи в сыскном деле?
– Ну давай, – благосклонно кивает Мостицкий.
– Как можно обокрасть Лувр? Музей в Париже, с высшим уровнем безопасности.
– Это ты о Моне Лизе? – усмехается шеф. – Молодец, следишь за мировой уголовной хроникой. Есть над чем поломать голову. Только, дорогой мой будущий полковник Рудный, отвечу то, что думаю. Кражи, как таковой, не было.
– То есть, как? – недоумеваю я. – Сообщили, что проникли в здание, совершили похищение….
– Рудный, ты что – больной? Ты телевизор посмотрел, где журналюги надувают сенсацию, а я в розыскном деле разбираюсь, как твоя мама в борще. Вкусный у мамы борщ?
Я признаю, да, вкусный.
– Вот то-то. А теперь подумай, как можно обокрасть Лувр?
Даже не знаю что ответить. Молча слушаю знающего Иваныча.
– Система видеонаблюдения, куча охраны, дистанционное сканирование перемещений по залу в нерабочее время, много всего. Ну как ты ее украдешь?.... Картину просто выдали. Как в магазине.
– Кому? – пораженно спрашиваю я.
– Тем, кто об этом договорился. Да, просто тихо выдали, в ночное время, чтобы, так сказать, без глаз общественности. Отключили всю систему охраны и вынесли.
Версия Иваныча пыталась уложиться в моей голове. Она была за гранью понимания, хотя может, это нормально для неопытного мента?
– Но тут в другом фишка, – рассудительно продолжал шеф. – Ты представляешь себе уровень влияния организаторов кражи? Дело сделано при участии охраны музея, а то и его руководства. Да, именно, по-другому ничего бы не выгорело. На них надавили. Шантаж, угроза, еще черт-пойми что, но те подчинились. Организаторы похищения Моны Лизы – это люди с властью огромной. Мирового уровня!.... Ох, и дела происходят в Европе. А еще любят европейцы покритиковать, как у нас развита коррупция и организованная преступность, а у самих…. – завершает на эмоциях свой спич Мостицкий. – Ладно, пусть ищут свой шедевр. У них своя работа, у нас – своя.