Тень мечей
Шрифт:
Глядя на разворачивающуюся у подножия холма битву, на свою разношерстную армию простолюдинов, рвущуюся в самый центр византийского войска, Ричард почувствовал, как сердце его наполнилось гордостью. Ход сражения переломился, и все полки хорошо вооруженной армии киприотов стали отступать к поросшим лесом холмам. Ричарду — в очередной раз — удалось невозможное.
Потом Ричард увидел нечто неожиданное, заставившее его громко рассмеяться. Похоже, слухи о его собственном безумном прорыве в самую гущу сражения облетели всех воинов-киприотов. Скорее всего, его враг надеялся таким же способом сплотить свои войска и вернуть себе инициативу на поле боя. Какова бы ни была причина, схватка незамедлительно будет закончена. Теперь в самое пекло битвы
Ричард до сего дня лишь однажды встречался с Исааком Комнином. До того как Комнин захватил трон этого островного государства, он был честолюбивым дворянином из Византии, который приехал в Западную Европу, чтобы возродить связи между различными ответвлениями христианской Церкви. Изначально его попытки восстановить дружеские отношения между латинской и греческой церквями были тепло приняты при дворах Италии и Франции, но, с другой стороны, его желание поддерживать торговые отношения с мусульманскими ордами тут же ополчило против него Ватикан. Союз с Исааком Комнином был предан анафеме аристократами, не желавшими, чтобы шпионы святого отца стали совать нос в их собственные дела. Лишь чуждый предрассудков отец Ричарда приветствовал Комнина с распростертыми объятиями, считая его «будущим христианского мира».
Ричард, который из принципа противился общественному мнению, с первого взгляда испытал к Исааку неприязнь. Его высокомерное выражение, заостренные черты лица, надменный голос, свидетельствующий о том, что Комнин возомнил себя единственным представителем цивилизованного мира на земле варваров, тут же вызвали у Ричарда желание спустить Исаака Комнина с небес на землю.
Сейчас, находясь в противоположном конце разоренной долины и наблюдая за этим властным человеком с хищными чертами лица, Ричард поглаживал украшенную драгоценными камнями рукоять своего меча. Возможно, наконец-то его желание исполнится. И даже более того.
Издав неожиданно ликующий крик, Ричард пришпорил коня и направился в гущу сражения. Он мчался вперед, не обращая внимания на предсмертные крики вокруг. Один из рыцарей Уильяма, парень с живым веселым лицом по имени Луи, увидел, как король вновь подвергает свою жизнь опасности, и тут же подскакал к своему вассалу.
Дым на мгновение рассеялся, и Ричард смог рассмотреть Комнина. Тот восседал на своем жеребце всего шагах в пятидесяти от самого Ричарда, и охранял его всего один лучник. Солдаты с обеих сторон инстинктивно расступились, давая дорогу противникам и не желая оказаться в опасной близости во время смертельного поединка между двумя королями.
Ричард так и просиял. Именно этим он и жил: шанс бросить вызов человеку, который по меньшей мере считал себя ровней королю, и взять над ним верх на поле битвы на глазах у своих солдат. Ричард выхватил меч и направил его на противника, вызывая того на бой. Сначала Комнин даже не шелохнулся, по его загорелому худощавому лицу пробежала усмешка. Потом он поднял правую руку, как будто делая кому-то знак. Лучник-киприот, находящийся рядом с ним, действовал быстрее молнии.
Ричард услышал, как зажужжала выпущенная в поле стрела. К счастью, он вовремя увернулся и лишь почувствовал холодное дуновение ветерка, когда возле его уха пролетела стрела. Лицо Ричарда вспыхнуло от злости. Значит, Комнин — трус, не желающий сражаться как мужчина и прячущийся за спины своих слуг! Ричард с презрением ухмыльнулся, поднял коня на дыбы, готовый мчаться прямо на вероломного противника. Он представил, как собственноручно снесет голову этому лучнику-обидчику, а потом пронзит мечом так называемого императора.
За
— Трус! — в гневе проревел оскорбленный Ричард. — Дерись со мной как мужчина!
Церковь не одобряла использование отравленных стрел, считая это оружие негуманным, и крестоносцы опускались до таких чрезвычайных мер только в самом крайнем случае, против самых беспощадных своих врагов. Но чтобы напасть с таким оружием на короля Англии, посланного со священной миссией самим Папой Римским, — это было неслыханным оскорблением!
Однако Комнину, казалось, было совершенно наплевать, что его честь запятнана при всем честном народе. Он явно преуспел в том, чтобы выманить своего противника из укрытия и сейчас готов был отрубить голову этой змее любыми возможными средствами, прежде чем его райский остров превратится в руины и пепел. Ричард инстинктивно пригнул голову, когда еще одна стрела, прорезав клубы дыма, вонзилась в крестоносца, который только что торжественно обезглавил киприотского стража. Несчастный крестоносец тут же умер. Ричард сквозь густой дым, который подобно призрачному туману заполонил долину, с трудом мог разглядеть Исаака и его смертоносного лучника. Ричард понимал, что даже в условиях плохой видимости воин Исаака, хорошо обученный стрелок, в третий раз уже не промахнется.
Ричард вложил меч в ножны и поскакал назад, под прикрытие дыма. Он оглядел бушующий пожар, в который превратилось поле боя, и заметил, как тело одного из его рыцарей безжизненным кулем падает с усталой, испуганной лошади. В холодеющих пальцах несчастный продолжал сжимать длинное острое копье с наконечником. Ричард подскочил к нему и одним быстрым движением вырвал копье из руки погибшего собрата. Потом совершил неожиданное. Вместо того чтобы отступить на безопасное расстояние, к своему шатру, стоявшему на холме, Ричард Львиное Сердце поскакал вперед, готовый достойно встретить смерть.
Молодой король, словно орел, устремившийся к добыче, прорвался сквозь дымовую завесу, нацелив копье прямо на Комнина. Испуганный император изо всех сил натянул поводья, вынуждая своего арабского скакуна поспешно отступить. Лучник-убийца выпустил в сторону Ричарда несколько отравленных стрел, но тот, обуреваемый гневом, благополучно их избежал. Когда лучник понял, что король не свернет со своего пути и будет по-прежнему стремиться к отмщению, он поскакал вперед с высоко поднятым железным щитом, чтобы защитить своего господина.
Копье Ричарда пробило доспехи лучника и вышибло его из седла. Однако отвлекающий маневр достиг своей цели: Исаак Комнин растворился в рядах своей конницы, которая угрожающе близко подъехала к одинокому королю. Ричард лишь на мгновение заколебался, но этого хватило, чтобы снести вероломному лучнику голову, а затем помчался назад, к линии обороны крестоносцев.
В жилах Ричарда продолжала бурлить жажда битвы, когда он проскакал мимо вздохнувших с облегчением полководцев, которые, казалось, были ошеломлены тем, что их королю во второй раз удалось вернуться живым после самоубийственной атаки. Он соскочил с коня, оставив его на попечение худощавого пажа, который тут же начал осматривать, не ранен ли королевский жеребец. Ричард стянул шлем и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Но в воздухе резко пахло кровью и смертью, и этот запах лишь усилил гнев молодого короля. Пройдя мимо двух нервных часовых, Ричард ворвался в темно-красный шатер, служивший ему передвижным штабом. И замер на месте.