Тень моей любви

Смит Дебора

Он изо всех сил колотил меня по спине. Наверное, это выглядело ужасно. Рони стукнул меня как следует еще раз, сшиб на землю – и кусок табака наконец выскочил у меня из дыхательного горла.

– Расстегните ей джинсы, – приказала бабушка. – Дайте телу свободу. Пусть дышит как следует. Она вся красная!

Мама упала рядом со мной и стала возиться с застежками. Рони стянул мои джинсы прямо за штанины и бросил их через себя.

Ну, полное унижение. Я лежала в свитере и розовых штанишках. Рони отвернулся.

Он,

несомненно, был джентльменом.

А мне было очень и очень далеко до леди, почти как до луны.

Мама вздохнула с облегчением, но, слегка опомнившись, приступила к допросу.

– Где ты взяла этот табак? – сурово спросила она. Я кашлянула.

– Из ящика Хопа.

Рони встал на ноги и, все еще не глядя на меня, сказал:

– Если я не нужен вам, я пойду, миссис Мэлони.

– Подожди. – Мама прикрыла меня кухонным полотенцем и подошла к нему. – Что ты делал здесь, ты ведь должен быть на работе?

– Я просто… просто отошел на минуту.

– Тогда тебе придется пройти в дом и подождать мистера Мэлони. Объяснишь ему, почему ты не выполняешь самые простые указания.

– Мама, – я немедленно кинулась на защиту, хотя голова у меня кружилась, а живот просто разрывался отболи, – это была моя…

– Помолчи, молодая леди, тебе еще придется многое объяснять.

Я заплакала, вздрагивая. Это я была во всем виновата.

Нэт, привлеченный шумом, подошел и остановился в нескольких ярдах, переминаясь с ноги на ногу и качая головой.

– Извините меня, миссис Мэлони, мне самому надо было пойти за одеждой для Рони.

Мама сердито на меня посмотрела.

– Понятно, – протянула она и велела мне и Рони войти в дом.

Я лежала на диване в гостиной, все еще не совсем придя в себя, ноги мои покрывал меховой плед.

Рони неуверенно сидел на краешке соломенного стула с прямой спинкой и время от времени двигал крупной босой ступней. Он явно хотел лишний раз ощутить, что под ногами у него восточный ковер. Мама заставила его снять грязные сапоги и оставить их на веранде.

Я наблюдала, как его напряженный взгляд вбирает в себя все детали этой большой комнаты так, как будто бы он старается запомнить все. Для меня это был просто дом, но я постаралась посмотреть вокруг его глазами, глазами человека, не имевшего ничего. Изучая мебель, обитую бархатом, переполненные книжные шкафы, камин, лампы, телевизор и стереопроигрыватель с пластинками – потрясающая роскошь.

Мама бросила ему на колени мягкое голубое банное полотенце и вышла. Он вытер о него свои большие руки. От них пахло мокрым жевательным табаком.

Мама вновь вернулась в комнату, Рони напрягся, глядя прямо перед собой. Она положила на пианино стопку одежды.

– Вот, я думаю, тебе стоит примерить это.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

– Но…

– Мама,

он не сделал ничего плохого, – немедленно заныла я.

– О, я уже поняла, кто тут виноват, – строго посмотрела на меня мама.

Я затаила дыхание. Мама рассматривала Рони, задумчиво хмурясь.

– Поди прими ванну, – сказала она, – и переоденься в эту одежду. Хорошо?

– Вы не будете ругать меня?

– О господи, нет, конечно. Клер, наверно, пришлось бы намного хуже, если бы ты не оказался рядом. Спасибо. – Мама посмотрела на меня взглядом, который означал “если бы тебе уже не было так плохо, то…”, затем решительно направилась к двери, но остановилась и яростно отряхнула свою юбку, будто отбросила все сомнения раз и навсегда.

Я весело сказала:

– Видал? Мама вовсе не думает, что ты собираешься съесть меня живьем.

– Надеюсь, что нет. Ты бы наверняка застряла у меня в горле.

– Тогда я колотила бы тебя по спине, пока ты меня не выплюнул бы.

Он не знал, что сказать на это. Я уверенно улыбнулась. Все было правильно. Мы давали друг другу уроки дыхания.

Глава 8

После этого, вопреки советам всей семьи, мама и папа стали доверять Рони полностью и даже разрешили мне видеться с ним наедине. Отныне я крутилась вокруг него каждый день, заговаривая его до смерти. Для моих кузин и подруг само имя Рони было знаком опасности. Я же за его крепкой спиной не боялась ничего. Мной восхищались, обо мне сплетничали. Говорили, что я приручила его, как будто он был волком.

Тетя Люсиль сдалась и разрешила Вайолет заходить ко мне. Как-то в воскресный день я утащила ее к гаражу, где Рони перебирал мотор трактора. Он прекрасно разбирался во всяких механизмах.

Вайолет была очень скованна. Рыжие волосы торчали из-под кепки во все стороны. Казалось, еще немного, и от нее будет бить током. Руки и лицо Рони были в грязи. Он выглядел впечатляюще в камуфляжной армейской шинели, небрежно наброшенной сзади на плечи. Его серые глаза сверкали в свете двух ламп, прикрепленных к рулю трактора. Он сидел среди разбросанных деталей мотора на подстилке, рядом с ним клубочком свернулся Генерал Паттон. Рони угрюмо посмотрел на меня и на Вайолет.

– Скажи что-нибудь, – потребовала я.

– Бу-у, – промычал он.

Вайолет стремглав бросилась бежать по направлению к дому.

– Ты ее напугал, – сердито сказала я. – Я хотела, чтобы ты произвел хорошее впечатление.

– Ты хотела повоображать, – поправил он, вытирая руки о промасленную тряпку: – Но если ты поймаешь ее и приведешь обратно, я скажу, что пошутил.

– Почему бы тебе не пойти со мной и не сказать это перед всеми? Ты можешь что-нибудь съесть. Можешь сесть за стол на кухне.