Тень моей любви
Шрифт:
– Именно это я и имею в виду, милая.
– Вы обещаете?
– Обещаем, – сказала мама, перекрестилась и подняла вверх два пальца. – Мы подписали в суде все необходимые документы.
Я выскочила во двор. Мне понадобилось какое-то время, чтобы найти Рони. Он был на ближнем пастбище, просто сидел на пригорке.
– Я слышала, – сообщила я, плюхнувшись рядом, – ты у нас теперь навсегда.
– Бог мой! – изумился он. Глаза его сияли. – Ты была права. Я осторожно дотронулась до его руки.
– Я люблю тебя.
Он отвернулся, но
– Я тебя тоже люблю. Только не говори никому. Перед заходом солнца мы с Рони поднялись на Даншинног. Зажгли несколько хлопушек и смотрели, как они взрываются на фоне холодного пурпурно-розового неба.
Рони выглядел спокойнее обычного. Я взглянула ему в лицо и от того, что увидела, просто засияла, почувствовав себя совершенно счастливой. Он не мог петь в церкви, но он беззвучно пел сейчас, здесь, всей душой. Он вырос на Пустоши, на самом дне, но он всегда хотел взлететь как можно выше.
Глава 13
Знаменитая игра в “Монополию” с блеском подтвердила то, что я поняла уже давно. В том, что касалось земли и денег, Рони обладал не менее острым чутьем, чем любой Мэлони или Делани.
В тот день все телевизионные ведущие Атланты в один голос уверяли, что погода сохранится теплая. Но дедушка Мэлони разбирался в этом лучше.
– Холода и льда будет больше, чем волос в носу у эскимоса, – предупредил он, когда мама и папа загрузили прабабушку Алису и бабушку Элизабет в машину для очередной поездки в Атланту.
Бабушки были непреклонны: они посмотрят гастрольный спектакль “Привет, Долли”, даже если для этого им придется пересечь Арктику на собачьих упряжках.
– Ты думаешь, будет гололед? Мы успеем вернуться до ночных заморозков, – сказал папа. – Предпочитаю рискнуть, чем отговаривать их.
Они уехали. Хоп и Эван были в Южной Каролине в поездке, спонсируемой церковью. Они приглашали с собой и Рони, но он отказался, сославшись на то, что ему надо заниматься.
Скорее всего, его решение было связано с тем, что я пообещала ему унылую перспективу: придется учить Библию, есть черствые хот-доги и без конца молиться. О том, что в поезде девочки, я просто забыла упомянуть.
В общем, Рони и я остались дома с дедушкой и бабушкой Мэлони. Как и предсказал дедушка, к четырем часам все вокруг обледенело, деревья покрылись инеем, и транспортная служба перекрыла все дороги.
Мы все очень уютно устроились в доме, включая Генерала Паттона, нескольких кошек и белку Марвина.
Папа позвонил и сказал дедушке, что они с мамой и престарелыми любительницами музыки вынуждены остановиться на ночь в отеле. Дедушка повернулся к бабушке и сказал:
– Ну что ж, это послужит им уроком. Мама и Элизабет наверняка сейчас спорят до потери сознания о ценах на номера.
Я была на верху блаженства. Я и Рони смотрели телевизор, объедались кукурузными хлопьями. Потом мы пошли с дедушкой на улицу, чтобы помочь ему накормить скот, и совершенно окоченели. Генерал
Вскоре после наступления темноты электричество отключили. Мы ели бутерброды. Дедушка, закутавшись в плед, с кошкой на коленях, дремал в кресле. Бабушка зажгла керосиновые лампы, поставила их на стол в библиотеке, похрустела пальцами и спросила:
– Кто хочет играть со мной в “Монополию”?
– Только не я, – тут же откликнулась я.
– Она как акула, – шепнула я Рони. – Выиграет все твои деньги и будет хихикать, когда ты попросишь взаймы.
Рони вообще-то играл великолепно. Хоп и Эван и глазом не успевали моргнуть, как он обчищал их до последнего пенни. Я всегда продавала все свои фишки, страшно рисковала, но Рони цепко держался за свои карточки с недвижимостью и был хитер, как черт.
– Я буду, – сказал он, безмятежно улыбнувшись. Бабушка и Рони уселись за стол друг против друга, перед ними, как поле битвы, лежала игральная доска, свет от камина и керосиновых ламп отражался в их полных решимости глазах.
Я какое-то время наблюдала за ними, лежа на кушетке, закутавшись в плед и зевая.
– Она никогда не проигрывает, – пробормотала я и заснула.
Когда я проснулась, дрожа от холода, было раннее утро. Огонь в камине погас, лампы не горели. Генерал Паттон спал, свернувшись клубком рядом со мной, дедушка храпел в кресле.
– Ну, пожалуйста, еще разок, – услышала я хриплый голос бабушки. – У меня есть право отыграться. Я поморгала, протерла глаза и приподнялась на локте. Рони, опустив голову на руку, сонно смотрел на бабушку.
– Я ужасно хочу спать, – простонал он. – Достаточно, миссис Дотти. Признайтесь, что не можете обыграть меня.
– Ну еще разок, – бабушка наклонилась над столом, волосы ее свисали рыжими космами.
– Извините, не могу.
– Я подам кофе. Ты же честный бизнесмен, Рони Салливан. Ты не можешь мне отказать. Если мы сыграем разок, я тебе еще раз объясню про облигации.
– Хорошо, – кивнул он.
Бабушка вышла из гостиной. Рони с трудом вытащил себя из-за стола, рухнул на пол рядом со мной и устало прислонился к кушетке. Голова его упала на Генерала Паттона. Он медленно вздохнул и тут же уснул. Я огляделась вокруг и легонько, чтобы не разбудить, погладила его волосы.
Рони явно интересовали деньги.
– В нем говорит ирландская кровь, – уверял папа.
Рони уже открыл накопительный счет в банке. Каждую неделю он делил деньги, которые зарабатывал, на три части, одну вкладывал в конверт и опускал в почтовый ящик отца на Пустоши, другую клал в банк, а третью – очень маленькую – оставлял себе.
Вошла бабушка, бесцеремонно разбудила его и заставила выпить две чашки кофе. Потом они безостановочно играли, пока не проснулся дедушка, и нам снова пришлось выйти на улицу, чтобы покормить скот.