Тень могущества
Шрифт:
— Орк явно не местный, — тихо процедила эльфка по адресу Фейдельмана.
— Точно, — подтвердил я, — Эйб из Института Антропологии при Лиге Наций, специалист по «групповой психологии городских субкультур среди генетически модифицированных граждан» — во всяком случае, это он начинает утверждать после третьего стакана, когда ему уже никто не верит. Нормальный мужик… только слишком всерьёз воспринимает свою национальность.
Эльфка промолчала, и я, подумав, тоже заткнулся. Политкорректность не дремлет.
В
К счастью, опасения Фейдельмана не оправдались. Я в баре появлялся частенько, а в прыгающих разноцветных пятнах светомузыки было трудно понять, кем является Айви. Одежда, естественно, показателем не была — орки так же, как и прочие «городские субкультуры», пользуясь выражением Абрахама, самовыражались кто во что горазд.
Во всяком случае, чёрные кожаные жилетки, разукрашенные черепами и татуированная кожа давно стали их парадным нарядом, вроде обязательного смокинга на светском рауте.
Одно время присвоением стиля жизни и символики стали было возмущаться байкера, но это было лет семь тому назад. И, поскольку ни один из тех байкеров до сегодняшнего дня не сохранился — другие планеты, вроде Марса, не в счёт; полагаю, этот раунд остался за орками.
Облюбованный мною дальний угол у стены, как обычно, пустовал. Это было неплохо — значит помянутый Стариной Диком гоблин ещё не появился, и я мог провести небольшую рекогносцировку.
— Как ты можешь тут отдыхать? — прокричала эльфка мне в ухо.
Я усмехнулся.
— Я сюда прихожу работать, — пояснил я и выдвинул из под толстой столешницы нечто вроде табуретки.
— Подождёшь меня здесь? — спросил я напарницу. — Пойду пообщаюсь с аборигенами. Если меня спросит какой-нибудь гоблин, пусть подождёт.
Айви кивнула и сморщилась. Я озадаченно посмотрел на неё, потом пожал плечами. Надо иметь ввиду — панка эльфы не переносят.
А зря. Хорошая музыка… если в смысл не вслушиваться.
Старый Ноб, усилиями которого «Орчатник», собственно, и появился, к орочей породе не принадлежал. Впрочем, недостаток мускулатуры он компенсировал протезом правой руки, гидравлическая клешня которого могла варьировать усилия от пяти граммов до полутоны; если же не помогал протез, то обрез-двустволка восьмого калибра действовал даже на самых неугомонных буянов.
Ноб часто хвастался этим своим антиквариатом, по его утверждению передававшимся в его роду потомственных барменов вот уже почти сто лет.
Лично я считал, что, ввиду древности это ископаемое артиллерийское орудие с равным успехом может как выстрелить, так и взорваться в
Многие говорили Нобу о том же, но когда дело доходило до серьёзных потасовок, желающих поспорить как ветром сдувало.
— Не один сегодня? — спросил меня Ноб, когда я взгромоздился на высоченный табурет у стойки.
— Угу, — подтвердил я.
— Ну и правильно, — согласился бармен, — Жениться тебе пора.
— Ты, никак, и кандидатуру подходящую отыскал? — улыбнулся я.
— Ну, то что я вижу отсюда своими стариковскими глазами меня вполне устраивает, — степенно ответил Ноб, — Хотя вообще-то я говорил о Молли. Она тут заходила на днях…
— Иди ты в баню, — буркнул я, покраснев до ушей. К модам у меня отношение сложное, а Молли положила на меня глаз ещё на заре моего падения — то есть появления в «Орчатнике». Два метра рост, центнер вес, очаровательно зеленоватая кожа и клыки по два сантиметра. Определённо, не та девушка, с которой хочется просыпаться в постели по утрам. Над этим ухахатывались все орки в радиусе трёх километров.
Насладившись произведённым эффектом Ноб посерьезнел.
— За последние двадцать четыре часа, Джек, ты стал очень популярной личностью.
— Дик мне говорил. Ещё бы знать кому — и зачем я понадобился.
— Кому… — Бармен огладил менонитскую бороду и застрочил, как полицейский протоколист. — Гоблин, примерно пяти футов, уши длинные как у кролика, в правом ухе — три серьги. Назвался Шаггой, зашел вчера вечером и сразу закинул удочку насчёт твоей персоны. Я его отшил, но с Диком ему повезло больше. Но я не о том.
Ноб задумчиво провёл пальцем по поверхности стойки. Весь его вид говорил о том, что гоблина он считал мелкой и не заслуживающей внимания проблемой. Он оторвал глаза от особо интересовавшего его пятнышка на стойке и с интересом посмотрел на меня.
— Стоун, мне интересно, был ли ты знаком с таким достижением цивилизации как телевизор?
— Империалистическая машина промывания мозгов, как мне обьяснили на politzanyatiyah, — буркнул я в ответ.
— Оно и видно. Но как раз вчера вечером показали, как человек, похожий на тебя вплоть до значка и имени разносил вдребезги магазинчик по продаже дамского белья.
Я вздрогнул.
— Ты даже давал интервью. Полгода работы под прикрытием, в жутких условиях, героически разыгрывать наркомана…
— Чушь какая-то, — мрачно сказал я, поймав взгляд Ноба. В глазах коренного жителя светилось понимание.
— Не беспокойся, здесь не та публика собирается, чтобы счесть тебя stukachom. Тем более, что никому в душу ты и не лезешь.
— Ты то откуда такими познаниями обладаешь? — спросил я.
— Я тебе не рассказывал, как я три года по молодости лет воевал в Крестовом походе? Наша часть стояла под Harjkivym…