Тень нестабильности
Шрифт:
"Он не мог сдаться. Он слишком силен для этого. Он не..."
– Забавно. Если бы я знал тебя хуже, то подумал бы, что ты на что-то надеешься.
Принц залпом допил остатки вина. Быстрым движением схватил бутылку и щедро плеснул себе еще.
– Сельвин, что ты...
– Бернард не знал, что собирается сказать: слова разбегались, за исключением каких-то пустых банальностей и глупой лжи, в которую не поверит ни один из них.
Глаза друга сердито сверкнули:
– Не начинай. Ты все прекрасно
Он помолчал, глядя куда-то в сторону. Его неестественно напряженные губы скривились в жуткой ухмылке; в глазах отражались огненные блики.
Когда Сельвин вновь заговорил, его голос звучал надтреснуто и глухо. В нем больше не было ни жизни, ни энергии, ни силы. Только боль и смертельная усталость.
– Ты снова оказался прав, Бернард. У нас нет шансов... не было с самого начала. И теперь лучшее, что я могу сделать для своего народа - позволить Империи победить окончательно... и проявить милость к побежденным.
Он задумчиво покачал бокал в ладони и, помедлив, опустил на стол нетронутым.
Аларон подавленно молчал. Ему казалось, что гулкие удары его сердца слышны во всех уголках комнаты.
"Он все-таки сдался".
Сердце пропустило удар. Такого просто не могло быть...
– Что ты задумал?
Сельвин будто не слышал его.
– Ты давно хотел мира с Империей. Остановиться, пока еще не поздно, выторговать поблажки, так?
"И до сих пор думаю, что так было бы лучше. Но шанс упущен. Ты поздно спохватился, друг".
– Сельвин, с нами уже не пойдут на переговоры. Если мы сдадимся сейчас, то Империя всего лишь получит добровольно идущих на эшафот смертников. Теперь уж лучше умереть с оружием в руках.
"Когда мы успели поменяться ролями?"
– Не думаю. Гражданская война, пусть даже на одной планете - затратное и хлопотное дело. Если Империя не пойдет нам навстречу, Рутан еще долго будет для нее гноящейся занозой. А ты предложишь способ этого избежать... и поддержать этот имперский "мир и порядок", будь он проклят!
Принц скривился, будто каждое слово причиняло ему невыносимую боль. Аларон никогда не видел его в таком состоянии: обессиленным, отчаявшимся... и в то же время - явно решившимся на что-то. Слова Сельвина звучали твердо и уверенно, как и всегда.
– И как ты планируешь...
Бернард осекся на полуслове. До него только что дошел смысл сказанного - и внутри все оборвалось.
Сельвин не собирался приводить свой план в исполнение лично.
– Я?
– принц горько усмехнулся.
– Это уже не моя забота, Бернард. Мое время ушло вместе с нашими победами и надеждой на триумф. Я не принесу Рутану мир. А ты - можешь.
– Ты рехнулся?!
– Аларон вскочил с места, с трудом сдерживая
– При чем здесь я?! Я разведчик и координатор... простолюдин, в конце концов! Ты - лидер...
Сельвин поднял на него взгляд - и Бернард немедленно опустился в кресло. Можно сказать, рухнул: ноги внезапно ослабели и отказались держать слишком тяжелое для них тело. Слова комом застряли в горле.
– Я - мертвец.
И он повернулся к окну, равнодушно глядя на залитый лунным светом пейзаж.
– С такими как я не ведут переговоров. Ты видел мой "послужной список" в объявлении о розыске? Это не один - сотня смертных приговоров. И Империя с радостью приведет их в исполнение, если я сдамся.
Бернард задыхался. Невысказанные слова жгли горло - но он знал, что вслух не произнесет ни одного из них.
Должен быть другой выход. Всегда, даже в самой сложной ситуации...
...и варианты действительно были. Только Сельвин выбрал самый правильный из них. Так действительно будет лучше для всех. Капитуляция сопротивления и гибель его лидера спасет множество жизней...
Но почему от такого "общего блага" хочется выть в голос?
– Насколько я могу судить, большинство командиров беспрекословно примет твое лидерство. Не мне тебя учить, как поступать с несогласным меньшинством, - принц говорил так спокойно, словно обсуждал детали очередной операции.
– Ты выйдешь на связь с ИСБ и добьешься переговоров. Скажешь, что являешься лидером умеренного крыла восстания и всегда осуждал зверства, которые творят "эти отморозки-радикалы". Предложишь мир и свое активное содействие в уничтожении тех, кто откажется сложить оружие.
– Сельвин... это наши люди... те, кто сражался за тебя. Кто верил каждому твоему слову!
И снова - правильный выбор. И снова Бернард чувствует себя предателем и убийцей, даже не успев сделать его.
– Ты хотел мира? Вот она - твоя цена!
– рявкнул Сельвин так, что эхо еще долго носилось по комнате. Он тяжело, хрипло дышал. Только сейчас Аларон заметил, что тело друга била крупная дрожь.
– Ты думаешь, я рад этому? Думаешь, я не чувствую себя последней мразью?! Но, если мы не решимся на этот шаг, погибнет куда больше людей.
Он вновь повернулся к собеседнику, и его лицо исказил жуткий оскал:
– Знаешь, мне, наверное, чуть проще, чем тебе. Я хоть недолго буду с этим жить.
Сельвин хрипло рассмеялся и схватил со стола бутылку вина. Приложился к горлышку и, словно последний работяга, сделал несколько больших глотков.
Бернард молчал, беспокойно теребя бархатную обивку кресла.
Он многое хотел сказать. И в то же время - не видел в этом смысла. Все решено. И его лучший друг - уже мертв.