Тень Отца
Шрифт:
Из-за культа Афродиты Аскалон был презираем во всей Иудее. Большинство жителей города составляли греки и сирийцы, но были и иудеи. Бразды правления находились в руках греков; они даже имели признанное царем самоуправление. Иудеи, за исключением богатых купцов, проживали в собственном районе. Там селились в основном бедные ремесленники. Здесь, в Аскалоне, жил знакомый Иосифа, ткач Аттай, которому он когда-то помог и который, по собственному признанию, хотел его отблагодарить. Иосиф не видел Аттая несколько лет, но был уверен, что тот предоставит им убежище. Когда Иосиф оказался
Несмотря на нужду Аттай сразу же принял Иосифа, но не мог ему ничего предложить, кроме темного угла в грязной избе. Скорбно разведя руками, он сказал:
— Ты сам видишь, как я живу. Я бы ничего не пожалел для тебя и твоей семьи, но у меня самого ничего нет. Болезнь сидит вот здесь — он прижал руку к груди — и не дает работать. У меня, правда, есть заказы на корабельные канаты. Но едва я начинаю их плести, меня душит кашель; я не могу спать. О пропитании тебе придется заботится самому. А собаку прогони. Какая польза от нечистого животного?! Еще кого-нибудь укусит.
Мириам решительно запротестовала. Она любила животных, к тому же привязалась к псу, особенно когда они вместе с Иисусом укрывались одни в пещере в русле горной реки. Пес был верным другом и защитником. Несколько раз он отгонял бродивших поблизости шакалов. Иисус к нему очень привязался и не засыпал, если пес не ложился рядом, свернувшись в клубок.
Аттай морщился:
— На что он нужен? Зачем он? С ним много хлопот, он много ест, а если нечего есть, таскает еду у людей. Говорю вам, прогоните его.
— Позволь, Аттай, ему остаться, — просил Иосиф, видя умоляющий взгляд Мириам. — Мы пробудем у тебя недолго.
Ткач пожал плечами.
— Ну, если вы скоро уедете… Только смотрите за ним хорошенько.
На следующее утро Иосиф отправился на рынок Аскалона, где хотел купить немного еды и расспросить про дальнейшую дорогу. Он ходил между лотками, когда неожиданно до его слуха долетели слова, потрясшие его.
Какой-то человек, окруженный толпой, энергично о чем-то рассказывал. Из толпы до Иосифа донеслось, словно выкатившаяся из-под ног монета, название родного города и заставило его присоединиться к слушавшим и даже протиснуться в середину.
Человек, собравший вокруг себя толпу, был невысокий, рыжий и ободранный. Он производил впечатление жулика. Говоря, он живо жестикулировал, произнося отдельные слова с пафосом, словно для большего эффекта. Когда он говорил, его взгляд беспокойно бегал во все стороны.
— Таким образом, они убили всех. Понятно? — он повысил голос. — Истребили весь царский род! Уже не будет потомков Давида!
Слушатели кивали головами, повторяли услышанное стоявшим позади. Иосиф слушал с ужасом, с которым соединялись боль и гнетущее чувство огромной вины. Забыв об осторожности, он пробился сквозь толпу поближе к рассказчику и схватил его за плечо.
— Я не слышал всего твоего рассказа, —
Рыжий бродяга резко отпрянул, пытаясь вырваться из рук Иосифа.
— Чего ты хочешь от меня? Пусти! Я ничего не знаю ни о каком Вифлееме. Я ничего не говорил…
— Ты рассказывал о том, что произошло в Вифлееме…
— Я рассказывал старые истории. Пусти меня!
Он снова рванулся. Он старался скрыться в окружавшей их толпе, так же, как испуганная крыса стремится забиться в первую попавшуюся дыру. Но Иосиф держал его крепко.
— Ты говорил, что царский род Давида истреблен…
— Кто это сказал? Я ничего подобного не говорил.
— Не лги! Я слышал. Повтори!
Человек еще раз попробовал вырваться. Но когда ему это не удалось, он решил сменить тактику: многозначительно посмотрел на Иосифа и легким движением головы дал ему знак отойти в сторону. Едва они выбрались из толпы, как рыжий бросился бежать, увлекая за собой Иосифа. Они пронеслись между лотками, промелькнули среди развешенных торговцами кусков полосатой ткани, пробежали между рядов расставленных на земле сандалий. Наконец, они оказались вдали от людей. Человек, за которым гнался Иосиф, остановился в безлюдной галерее, окружавшей торговую площадь.
— Ну, так чего ты хочешь? — спросил он. — Я рассказывал только то, что сам слышал. Может быть, это неправда…
— Повтори то, что ты говорил.
Маленькие глазки рыжего человека впились в лицо Иосифа.
— Говорю тебе, я рассказывал только то, что слышал от других. Есть люди, которые любят слушать новости. Они всегда дадут пару монет… Ты иудей? — наклонив голову, неожиданно спросил он Иосифа.
— Я живу в Галилее.
— Ты говоришь не по–галилейски. Ты иудей, но, по–видимому, не шпион.
— С чего это тебе пришло в голову?
— Ты не похож на шпиона… — он все еще всматривался в Иосифа. — Сказать правду, ты похож на глупца. Надо быть глупцом, чтобы спрашивать так, как ты. Ты не знаешь, что тут полно шпионов?
— Я хотел обо всем узнать…
— Хотел, хотел… — он пожал плечами. — Что это тебя так взволновало? — его лицо искривилось в злорадной ухмылке. — А знаешь, что ждет тех, кто хочет слишком много знать?
Его маленькие, сверлящие глазки уставились на Иосифа. Страх, по–видимому, у него окончательно прошел, и теперь на его лице можно было заметить выражение хитрости. Он поднял руку и потер друг о друга два пальца, давая понять, чего он хочет. Иосиф вынул несколько асов*. Рыжий бродяга посмотрел на медные монеты и с пренебрежением засунул их за пояс.
— За эти деньги я тебе много не расскажу, — сказал он. — Ты лишил меня заработка. На площади дали бы мне больше.
— Если расскажешь все, что знаешь, я дам тебе еще.
— Ну, тогда слушай, — рыжий наклонился к Иосифу. Он говорил тихо, почти шепотом. — Люди говорят, что царские солдаты прибыли в Вифлеем и убили всех мальчиков…
— Чудовищно…
Бродяга резким рывком высвободился из рук Иосифа и отскочил в сторону, но не убежал. Стоя в напряжении в нескольких шагах от Иосифа, готовый к бегству, он сказал: