Тень под куполом

Закари Ани

В десять вечера я уже спала, на удивление, крепким сном. Во сне, мне казалось, что молотком забиваю гвозди в стену, чтобы повесить огромную картину, гвоздь не забивался, а стук учащался. Резко, открыла глаза от боли, так как ударила молотком по указательному пальцу, так, что ноготь откололся. Я вскочила от боли с криком, держась за палец и поняла, что стук продолжается.

В дверь стучали, на улице темень. Экран монитора забит новыми сообщениями. Подошла на цыпочках к двери.

– Кто там? – спросила я, глядя в глазок, убедившись, что там никого нет, услышала: –

Мне страшно, поговорите со мной, и снова звуки уведомлений на почту, я бегу захлопываю крышку ноута и держась за палец подхожу к двери. Перед ней стоял сосед с опущенной головой, что-то шептал.

Я просто молчала, не подавая никаких признаков, чтобы он подумал, что я сплю и ушел. Но тут он громко сказал:

– Мне страшно, поговорите со мной. Я знаю, вы за дверью. Слышу ваш пульс, дыхание, теплоту, – сказал он громко, но из последних сил, будто выдыхался и сполз вниз по двери. Вот это удача!

Единственная мысль, которая пробежала в моей жестокой голове, он притворяется, чтобы заползти в квартиру. Я понаблюдала за ним, около сорока минут, никаких признаков жизни он не подавал. Я вызвала скорую и только, когда фельдшер и медсестра были на этаже, я открыла двери. Он упал прямо на меня, я отошла, его голова упала на коврик прихожей. Ему прощупали пульс, он быть жив. Но, видимо, потерял сознание от повышенной температуры. В чувство его не привели. Принесли носилки, поместили на них довольно габаритного и опрятно одетого соседа и увезли на скорой сбивать температуру.

Только я хотела зайти к себе, заметила, что дверь его квартиры открыта, недолго думая, сделала два шага, и вошла в темную прихожую скромной однушки. Она была не обжита, улавливался некий запах старины. Палас в прихожей, в кусочках торфяной кашицы, будто он только из леса. За шишками, что ли ходил? Я разглядела мигающий экран ноутбука, в гостиной, но не позволила себе войти и нарушить чужое пространство. Лишь взяла ключи, которые лежали в прихожей, рядом с кожаными перчатками. И только схватив ключи, я взглянула на свой палец, который как минимум должен был уже посинеть и распухнуть, но на нем не было и следа ушиба.

Я рассмотрела его со всех сторон и была крайне удивлена. Заперла дверь соседа. Вошла в свою квартиру и долго стояла с озадаченным лицом. Какой реалистичный сон, думала я. Но не совсем хороший. Как предыдущие, хотя раньше сны не особо жаловали.

В итоге, на листке бумаги я написала «Ключи у меня, если захотите попасть в свою квартиру, стучите с 09:00 по 18:00, позже не открою» записку скотчем прилепила на дверь.

Прошло четыре дня, его не было. Неужели, умер, прости Господи. Не появился он и на пятый день. Листок на двери я оставила.

Тем временем, утром субботы, дня, который я посвящаю лишь себе и отдыху, мне звонят из издательства, в котором я попала под сокращение и сообщают, что мне надо еще раз съездить к заказчику, видите ли, у него какие-то сложности с «избранной» художницей, которая выиграла конкурс. Почему я?

На этот вопрос мне ничего не ответили и сообщили: что нашего директора заинтриговал интерес заказчика, такого масштаба к моей «никчемной» персоне.

И, видите ли, я не бездарь, и он подумывает вернуть меня, на прежнюю должность. Ну раз так, подумала я, почему бы не съездить.

По колени в снегу, я добралась вновь до этих кованных ворот. В саду тишина. По заснеженному саду добралась до входной резной двери, которая была уже открыта, положила ладонь на угол стены, уцепилась пальцем за короб двери, чтобы отдышаться. Внезапно, дверь захлопнулась от сквозняка и прищемила руку. Мою замерзшую руку. От боли я не смогла даже закричать, просто согнулась у двери и слезы хлынули из зажатых глаз. Было впечатление, что я опустила руку в горячий пар. Сердце защемило от боли.

– Видимо, вы нехорошо принимаете гостей, раз уж моя дверь наказала вас, – сказал Романовский, появившийся, внезапно, передо мной.

– И вам добрый день, – прошептала я, поджав губы.

– Проходите, – распахнул он дверь и отошел в сторону. Я кое-как выпрямилась и подняла глаза.

На нем была рубашка лилово-оранжевого цвета, словно закат, и вязанный жилет, в полоску, носить это, подумала я… По моему ничего не скрывающему лицу, было все очевидно. Раз он далее сказал:

– Вкусы, это не сочетание цветов, а проявление настроения души.

– На моем лице написаны мои мысли? – покраснела я.

– Да.

– Я смотрю, настроение так себе у вас, – прошептала я, зажав указательный палец, направляясь в столовую одним глазом поглядывая в сторону лестницы.

Романовский стоял у входа, взглянул на меня с ног до головы и добавил:

– М-да, скажем, вид у вас не особо презентабельный, чтобы заинтересовать клиента. Серое пальто в полоску и ванильный шарф.

Циничная улыбка затянулась на моем лице. Я уже готовила ответный удар. Но его холодный взгляд, странно на меня действовал, он словно растапливал меня, я неловко себя чувствовала.

– Заинтересовать клиента? – повторила я, сняв пальто, – пожалуйста, заинтересуйте лучше вы меня, а то я уже тороплюсь cбежать. Слезы непроизвольно катились из моих глаз от пульсирующей боли в пальце, я шла и манжетой свитера утирала влажные щеки.

– Да уж, наглости вам не занимать, я уж забыл, – сказал он и сел напротив, а я тем временем, решила проверить состояние прищемленного пальца, расслабила правую руку и появился мой бордовый, указательный палец с оторванным ногтем, пульсирующая боль все еще отдавала в сердце.

– Что вы там рассматриваете? – поинтересовался он.

– Травму, которую причинила ваша дверь, – всхлипывая ответила я.

– Не наша дверь, а ваша невнимательность и рассеянность.

– Да кто вас просил, ее вообще открывать, – возмутилась я.

– Это благодарность, за то, что я открыл заранее дверь, чтобы вам не пришлось мерзнуть? Вы, такая бледная, почти шепотом произнес он. Словно стесняясь своего вопроса.

– Так довольно! Рассказывайте, что на этот раз. Чем удивите, как выгоните? Чем вас не устроила иллюстратор года? – сменила, резко, я тему. Мне становилось неловко от любого вопроса от него, касающегося моего состояния. Он так заботливо спросил.