Тень предателя
Шрифт:
— Когда я спускался с крыльца, он стоял на улице и смотрел на дом Бредли. Он напомнил мне одного русского дипломата, о котором я забыл. Но, проходя мимо него, я удивился, что ему нужно в этом квартале.
— Куда он направился?
— Я не столь любопытен, лейтенант, к тому же я тут же забыл о нем, пока теперь Анна не напомнила. — Видит Бог, как он старался забыть о Джерри после того, как покинул дом Бредли!
— Что в его описании Анной Руссо заставило вас подумать о нем? — прямо спросил Маркс. — Показания Анны были примечательны тем, что она практически не смогла описать этого человека.
Мазер какое-то мгновение молчал,
— Видимо, запах жвачной резинки. Человек, которого я видел, положил в рот пластинку жвачной резинки.
— Истинно русская примета, — не мог не съязвить Маркс, подумав, что лобовой атакой этого типа не возьмешь. Он, даже говоря правду, лжет. Легче поймать каплю ртути, чем его, если нет бесспорных улик. Он в мельчайших подробностях описал этого совсем постороннего ему человека. Он даже заметил его уродливый нос. Если они виделись раньше, зачем скрывать? Если же он с ним в сговоре, тогда зачем так подробно рассказывать о нем?
Маркс спрятал блокнот и встал.
— Утром прежде всего, профессор, приходите в полицейский участок на Хьюстон-стрит. Мы сделаем фоторобот, а вам с мисс Руссо необходимо посмотреть на него.
«Истинно русская примета», — раздумывал Мазер над язвительной репликой детектива, как только тот ушел. У него осталось неприятное чувство: не будь подтверждения Анны относительно жевательной резинки, детектив прервал бы его описание этого человека именно в этом месте, посчитав несущественным, и забыл бы об этом, решив, что Эрик Мазер снова выдумывает, чтобы привлечь к себе внимание.
Ожидая, что Маркс придет к нему в этот вечер, Мазер старался настроить себя на то, что скажет детективу всю правду. Но мысль, что в газетах на самом видном месте будет помещена его фотография, его личности, жалкой и достойной презрения, была для него страшнее смерти.
Он уже верил в свою смерть, потому что умер Питер, и верил в это с какой-то религиозной истовостью. Сколько уже раз в своей жизни он желал себе смерти, предпочитая умереть, чем жить, мучимый стыдом. Но дело в том, что смерть ничего не изменит. Это последнее бегство от того, с чем он должен был бы встретиться лицом к лицу. «Если вспугнул медведя, не беги от него к бушующему морю, а встреть его как мужчина лицом к лицу».
Да, он должен встретить медведя. Каждому в его жизни когда-нибудь приходится сделать это. Иначе смерть напрасна.
Мазер позвонил в аэропорт и заказал билет на девятичасовой рейс в Чикаго. Затем он сочинил текст телеграммы декану факультета. Пусть его лекции берет себе кто хочет.
Телеграмму он пошлет по телефону уже с конечного пункта своего путешествия. Его жизнь полна бегств по маршрутам, которые он мог себе позволить, и все они уводили его от кризисов, которые требовали встреч лицом к лицу. Было уже начало двенадцатого. Он все же позвонил в дом Бредли. Трубку взяла Луиза. Он попросил у нее дать ему возможность поговорить с Джанет. Только одна Луиза могла сделать это, не задавая ненужных вопросов.
В трубке щелкнуло, значит, Джанет взяла трубку.
— Да, Эрик. Как вы? — Это не было пустой вежливостью. Он почувствовал это по особой интонации ее голоса.
— Джанет, я буду завтра в Чикаго. Если я чем-то могу помочь или утешить, я остановлюсь в отеле «Палмер-хауз».
— Вы очень добры, Эрик.
— Нет, я не добр! — почти крикнул он. — Вы мне нужны! — а затем добавил: — Доброй ночи, дорогая. Бог даст нам
Глава 15
Уолтер Херринг не был готов смириться с неудачами в первый же вечер своей работы детективом. Благодаря собственным усилиям и способностям он немалого добился. Он не проявлял особого таланта, но в своем деле был компетентен и всегда на своем месте. Он исполнял свои обязанности охотно, но без излишней ретивости. Слишком усердный негр всегда напоминает дядюшку Тома. Многое в его жизни ему не нравилось, включая район, где он жил, но он искренне стремился сам все преодолеть. Ему не нравилось также то, что ему навязывают стандартное понимание равенства рас. К тому же он знал многих белых, с кем бы не хотел поменяться местами. Что-то на сей счет он и сказал жене, когда сообщал ей по телефону о своем повышении. Прежде всего она поинтересовалась, насколько больше ему теперь будут платить. Но об этом он как раз забыл спросить у капитана Редмонда.
— Что ж, если ты рад, то и я рада, Уолли, — сказала жена тоном страдалицы, что не на шутку разозлило его.
— Мне надо было стать футболистом, — ответил он, закончив разговор. Оставалось лишь купить жене подарок, равный по цене «футболистскому».
В этот вечер, примерно в десять часов, Херринг сидел в машине без полицейских знаков и вел наблюдение за лесным складом. Его напарник отправился выпить кофе в бар за углом. Они дежурили уже три часа, три скучнейших часа в его жизни. Теперь даже детишек не было видно, все разбежались по домам. Интерес вызывало разве лишь то, что происходило за окнами табачной лавки на углу. К ее боковой двери подъехала патрульная машина. Один из полицейских зашел в лавку, другой остался ждать его. Когда он на мгновение включил свет, Херринг с удивлением узнал в нем своего бывшего напарника Тома Рида. Ему трудно было понять, что за чувство его охватило, но был благодарен судьбе, что уже не с ним в паре. Он не хотел наград, а хотел… чего? Быть с ними? Черт побери, разве он не член благотворительной Ассоциации патрульных? Или теперь уже нет? Что-то странное произошло с ним, когда он увидел, как из лавки вышел патрульный с коробкой сигар в руках и сел в машину. Херринг почувствовал легкую дурноту от волнения. Ему не следовало бы этого видеть, если он не собирался что-то предпринимать. А он уже знал, что ничего не предпримет.
Как только патрульная машина уехала, он вышел из своей, стоявшей за кучами всякого хлама, и направился к складу. В воротах было небольшое ромбовидное окошко, и он навел на него фонарик — ничего, пустой двор и штабеля древесины. Он осмотрел замок, потрогал его, попробовал открыть, надеясь, что наконец кто-то ему поможет. Он с нетерпением чего-то ждал. Если доктор более не показывается здесь, то куда они все подевались? Да, детективу Херрингу едва ли получить поощрение за идею, которая не принесла результатов.
— Ага, попался парень! Что ты здесь вынюхиваешь?
Херринг узнал голос сторожа Болардо, и ему стало чертовски стыдно: новоиспеченный детектив и угрожающий ему хромой сторож.
— Я детектив Херринг, мистер Болардо. Помните меня? — Он медленно повернулся и навел луч фонарика на фигуру сторожа. У того даже не было ружья. — Ваш друг доктор не приезжал сюда вечером, — заключил он.
— Я сам бы вам сказал, — недовольно проворчал сторож. — Он позвонил вечером, сообщил, что не будет пользоваться складом несколько дней.