Тень Радуги
Шрифт:
Но если догадка верна, сегодня он наконец-то освободится от этого постоянного кошмара, который сводит его с ума вот уже столько времени. Даже не верится, что свобода так близка...
Он раскрыл книгу на закладке, начал читать. Заклятье на мертвом языке — давно позабытом, непонятном для живых. Но теперь, когда ему подвластна смерть, понять значение этих странных рун для него просто пустяк... Голос отражался от голого камня, умножая звук — усиливая значимость слов...
Свеча разгорелась. Яркий, мигающий язычок пламени вытянулся в длинную стрелу. Оглушенный
И за минуту до разрешения он почувствовал, что его призывают. Нет, не может быть! Только не сейчас, не в этот момент!.. Напрягся каждый мускул, по виску пробежала капля холодного пота. Он пытался удержаться изо всех сил. Но зов не прекращался, выворачивая душу из тела, и он не мог противиться. Сорвавшееся с губ проклятье застыло в душном воздухе камеры. Клинок выпал из руки, упал на книгу, смахнув куда-то в темноту перстень. Огонь потревоженной свечи мигнул.
Гилберт исчез.
Герцогиня Изабелла Эбер поднялась с постели в скверном расположении духа. Ей приснился дурной сон. И хоть она тут же забыла, о чем он собственно был, герцогиню не покидала твердая уверенность, что ничего хорошего сон этот не предвещает.
Другой причиной ее неудовольствия стало полуденное солнце. Яркие лучи назойливо искрились в мелком оконном переплете, через разноцветные стекла раскрашивая пестрыми пятнами фрески на стенах и потолке. Герцогиня назначила на сегодня множество важных дел, но никто не посмел ее разбудить пораньше. Поэтому на горничных, поспешивших помочь хозяйке с утренним туалетом, щедро посыпались тычки, подзатыльники и щипки. Служанки ойкали, сокрушенно кланялись — но будто нарочно продолжали дергать за волосы, расчесывая и заплетая роскошные косы госпожи.
Герцогине нужно было срочно переговорить с сыном. Можно было, конечно, послать за ним слуг — но ждать, пока эти бездельники доковыляют от ее покоев до дальней башни дворца... Расставив локти над головами горничных, которые, опустившись на колени, надевали на нее чулки, Изабелла Эбер дважды повернула вокруг пальца перстень с квадратным фиолетовым камнем.
Младшая горничная, поступившая на службу недавно, не успела приноровиться к привычкам хозяйки. Когда вдруг из ниоткуда появился сын герцогини, девушка испуганно шарахнулась, неловко упала на зад и стукнулась макушкой об угол туалетного столика.
— Мама, ну сколько можно! — в досаде воскликнул граф ден Ривэн.
— Я оторвала тебя от важных дел? — насмешливо приподняла бровь герцогиня.
Гилберт отвел глаза.
— Нет, — буркнул он. Отошел к окну, уселся на подоконник, скрестив руки на груди.
— Я просто хотела сообщить тебе, что собираюсь к старику Стефану, — сообщила герцогиня, любуясь на свое отражение: волосы без следа седины, толстые косы перевиты золотой сеткой и уложены в два тугих кренделя. — И ты едешь со мной.
Старшая горничная принесла платья и, держа на вытянутых руках, с поклоном представила на выбор хозяйке. Герцогиня
— Нужно старику еще раз напомнить о его обещании. Заодно узнаю, не сболтнул ли уже кто-нибудь о пропаже принца. Ну, а ты, как послушный мальчик, лишний раз намекнешь о своих сердечных муках и страданиях, состоишь жалкую рожицу, у тебя это превосходно получается в последнее время. Потребуешь у Адель свидания, падешь к ногам принцессы, попросишь ее руки.
— Сегодня?! — ужаснулся Гилберт. — Но почему так скоро? Мы же решили подождать...
— Сегодня! — цыкнула на сына герцогиня. — У меня появилось плохое предчувствие. И поэтому ты поторопишься с объяснениями. И в твоих же интересах хорошенько обдумать свои слова, чтобы Адель не расхохоталась и не выставила тебя сразу же за дверь.
— Но что мне ей сказать? — в отчаянье воскликнул Гилберт.
— Откуда мне знать? Мне никогда никто не признавался в любви, уж тем более твой солдафон отец! Это ты у нас любитель поэзии — вот и сочини что-нибудь чувствительное. И кстати, тебе не мешало бы переодеться. Такого жениха даже к нашей косой принцессе привести стыдно.
Гилберт нахмурился. Как всегда, матушка не спрашивает его мнения, она раздает указания — и не желает замечать, что сын уже не маленький ребенок, которым можно помыкать. "Переодеться"? Хочет, чтобы и он вырядился в какой-нибудь нелепый наряд — лишь бы угодить ее вкусам? Не передать словами, как его раздражало пристрастие матери к старым фасонам. Такие платья вышли из обихода еще во времена ее детства. При дворе все смеются над этой приверженностью к костюмам эпохи правления ее отца — но никто не смеет сказать об этом ей в лицо. Взять хоть ее пояс, украшенный на конце кистью с граненой аметистовой бусиной. Почему-то именно эта бусина сегодня больше всего нервировала Гилберта, он не сводил с нее ненавидящего взгляда.
— Ну, что тебе еще непонятно? — поторопила сына герцогиня. Гилберт мотнул головой, поднялся с места.
Дверь со стуком распахнулась, в покои вперед спиной ввалился камердинер:
— Не пущу без доклада! — истошно орал он на напирающего гостя.
— Кого там демоны принесли?! — крикнула, вырвавшись из рук горничных, герцогиня.
— Ваше чудище явилось, вас спрашивает, госпожа! — дрогнувшим голосом доложил, загораживая собой проход, слуга.
— Какое еще чудище? Что за бред! Говори толком!
— Василиск ваш там...
Гилберт вскинулся, по лицу его скользнула тень страха, изумления. Он шагнул вперед, но остановился в растерянности.
— Василиск? — переспросила герцогиня с недоумением. Отошла от зеркала, встала посреди комнаты, положив руку на бедро.
— И правда, что за бред ты несешь?! — разнесся звучный голос. — Пошел прочь, дурак! Проспись прежде!
Показавшийся в дверях визитер от души наградил слугу пинком под зад.
— Не убивайте, господин! — заскулил слуга, прикрыв глаза ладонями. — Не смотрите на меня, пожалуйста!