Тень скандала
Шрифт:
— Я собираюсь приготовить тебе горячую ванну, — сказала Аниша, когда они добрались до его покоев, которые занимали половину второго этажа.
Две его кошки, Шелк и Атлас, поднялись с насиженных мест на его кровати и спрыгнули на ковер, потягиваясь на ходу.
Рутвен помедлил, чтобы почесать их за ушком, затем взял одну на руки и повернулся к Анише.
— Ладно, хватит ходить вокруг да около, — сказал он, посадив кошку на плечо. — Выкладывай.
Но Аниша открыла дверь в ванную
— Надеюсь, в бойлере еще осталась горячая вода, — сказала она, опустившись на колени, чтобы заткнуть отверстие в ванне. — Я поймала Тома и Тедди за игрой в буфетной после…
Рутвен схватил ее за локоть и поднял на ноги.
— Перестань, Аниша, — твердо сказал он.
— О чем ты? — спросила она.
— Я не твой муж, — натянуто произнес Рутвен. — Его уже нет. И у меня полно слуг, чтобы позаботиться о моих удобствах. Я не нуждаюсь в том, чтобы мне прислуживала моя сестра.
Ее лицо вспыхнуло.
— Я всего лишь хотела быть полезной, — сказала Аниша, потупившись.
— Нет, ты хотела избежать моих вопросов, — возразил он. — А теперь скажи, кто выручил Лукана из долговой тюрьмы.
— Тебе от нас одно беспокойство. — Она выдернула руку из его ладони. — Если ты больше не хочешь, чтобы мы оставались здесь, Раджу, мы…
— Ну будь же справедлива, я сам послал за вами! — перебил он, следуя за ней из ванной. — Я умолял тебя уехать из Калькутты, потому что хотел, чтобы вы приехали сюда. Просто я не ожидал, что Лукан так быстро усвоит лондонские привычки — и так усердно.
Наконец она повернулась, взметнув ярким подолом сари.
— Ладно. Это я выручила его из тюрьмы! — Она ткнула ему под нос свою левую руку. — Я пошла в «Рапдлс» и продала свои бриллианты.
— Аниша! — Рутвен схватил ее за руку. — Ты продала свое обручальное кольцо?
— Я продала камни из своего обручального кольца, — поправила она. — И отдала золото в переплавку, чтобы сделать набор колец для носа. Вот так.
Он уронил ее руку и рассмеялся.
— О, Аниша, хотел бы я это видеть! Ты собираешься надеть свои новые кольца на светский променад в воскресенье?
Ее лицо вспыхнуло от смущения.
— Я шучу, и ты это отлично понимаешь. Я не собираюсь надевать ничего такого, что могло бы поставить тебя в неловкое положение.
Рутвен поймал ее руку.
— Аниша, ты никогда не поставишь меня в неловкое положение, никогда. Но женщина не должна расставаться со своим обручальным кольцом, пока не готова к этому. Удобства Лукана не стоят…
— Я готова, — твердо сказала она. — Давно готова, Раджу. Я сама решила продать бриллианты. И сама решила потратить деньги на Лукана. Ты постоянно твердишь о пагубности угнетения женщин, так что не смей запрещать мне этого!
Рутвен
— Ты богатая женщина, сестренка. — Он отпустил ее руки. — И можешь тратить свои деньги как пожелаешь. Но я прошу тебя подумать о Лукане. Он не способен отвечать за последствия своих поступков. Памела испортила его, а теперь ты рискуешь продолжить ее дело.
— Разве? — Ее губы лукаво изогнулись.
— Тебе не хватит никаких денег, если ты намерена и впредь спасать Лукана, — предостерег он, развязывая галстук. — Парень превращается в бездонную прорву по части расточительности.
— Ты считаешь меня такой наивной? — возразила она. — Я заставлю Лукана расплатиться со мной. Ему придется помогать мальчикам с учебой и развлекать их — по десять часов в день, пока я не найду учителя, и по три часа — после этого, в течение всего следующего года.
— Ты не шутишь?
Аниша покачала головой.
— Я уверена, что очень скоро долговая тюрьма покажется Лукану раем. Я велела Клейтору оформить эти обязательства, как он назвал их, в письменном виде.
— Вот даже как? — Рутвен снял промокший сюртук и отбросил в сторону. — Должен признать, это что-то новенькое.
Аниша сморщила нос.
— От твоего сюртука пахнет дымом, — сказала она с укором. — Как от гашиша. У тебя опять бессонница, Раджу?
— Не уходи от разговора, — отозвался он, расстегивая свой шелковый жилет. — Мы обсуждаем Лукана. Нельзя, чтобы он учил мальчиков играть в карты. — Он сел и начал стягивать сапоги. — Проклятие, где Фрики?
— О, ради Бога, дай мне этот чертов сапог, — сказала Аниша, нагнувшись.
— Аниша! — одернул он ее. — Что за выражения! Что бы сказала мама?
— Она бы сказала, что ты опять придираешься ко мне.
Рутвен молча признал ее правоту, с улыбкой наблюдая, как сестра опустилась на колени, взялась за каблук и потянула. Но промокшая кожа набухла и сапог не поддавался. Аниша дернула сильнее, сапог соскочил с его ноги, и она неуклюже шлепнулась на пол. Оба рассмеялись.
Сестра сидела на полу, опираясь на ладони. Сари натянулось у нее на коленях, и он мог видеть ее лодыжку, украшенную браслетом, когда-то принадлежавшим их матери.
Рутвен носил такое же украшение, но под рубашкой, рядом с сердцем. Это была одна из многих вещей, связывавших его с Анишей. Конечно, он любил младшего брата. Но Лукан не только принадлежал к другому поколению, но и к другой культуре. Он был рожден совсем не в той Индии, что его старшие брат и сестра. В его жилах текла шотландская кровь отца, но мать была английской розой чистой воды. В нем не было ничего от Востока — и ничего мистического. Жаль, что парень не понимал, как ему повезло.