Тень скитальца
Шрифт:
Если не считать того факта, что запах казался недавним, живым...
Элизабет прикрыла нос платком.
– Вы чувствуете запах?
– спросила она.
– Да уж, его сложно не почувствовать.
– И кажется... Кажется, он становится всё сильнее.
Вы не представляете, как мне хотело ответить, чтобы она не вела себя, как сумасшедшая идиотка... Но проблема была в том, что я думал точно так же.
Я снова обвёл помещение фонариком.
Комната была пустой,
Пыль настолько густо покрывала все поверхности, что из неё можно было связать свитер, да ещё хватило бы на шапку и варежки.
И, конечно, вонь никуда не делась.
Это напомнило мне о квартирке, которую мы с другом снимали после окончания школы.
Когда-то там было похоронное бюро, и теперь никто не хотел там селиться, поэтому мы сняли комнаты по дешёвке.
Но летом во время дождя от влажных, раскалённых стен исходил запах старости и смерти.
Как и здесь... Запах немытых трупов и формалина.
Я продолжал осматривать комнату, пытаясь справиться с поднимающейся к горлу тошнотой.
Пылинки размером со снежные хлопья плавали в лучах света.
– Что это? Вы видели?
– произнесла Элизабет.
Да, я видел. Стены были измазаны какой-то вязкой жидкостью, которая засыхала в прозрачную плёнку.
Она напоминала слизь из носа, но было такое чувство, что сочилась она прямо из стен.
И это ещё не всё.
Обои и деревянные панели были изрезаны, словно кто-то исцарапал их ножом... И большим.
Эти отметины были повсюду.
Неровные царапины, проникавшие до самой штукатурки.
– Что это такое?
– спросила Элизабет.
– Я... Я не знаю, - признался я. -Может, сюда на спор забирались дети. Вот и...
Это было слабое объяснение, и я это прекрасно понимал.
Но я должен был что-то ответить, и возможно, мне даже удалось бы убедить в этой брехне Элизабет, но тут мой фонарик начал гаснуть.
Словно батарейки разрядились, только вот я поставил новые перед тем, как сюда отправиться.
Я ударил фонариком по бедру, и свет заморгал и снова загорелся, но оставался теперь тусклым, неярким.
И теперь у меня не просто тошнота к горлу подкатила; сейчас все мои внутренности хотели выплеснуться от ужаса наружу.
Я схватил Элизабет за руку и дернул её обратно к двери.
Я схватился за ручку... Дверь была заперта.
Я дёрнул её, повернул несколько раз, но дверь была заперта крепче, чем пояс целомудрия на моей незамужней тётушке. Без шансов.
– Лу..., - начала Элизабет.
Да, я тоже это почувствовал.
Мы здесь были не одни. Клянусь, не одни.
Здесь было что-то ещё, и я чувствовал, как из темноты к моему
Я крикнул Гиббонсу, но тот либо не слышал нас, либо не хотел слышать.
В этот момент латунная дверная ручка раскалилась, причём настолько сильно, словно кто-то поднёс к обратной стороне двери паяльную лампу.
Я бросил фонарик в соткавшуюся напротив нас тьму, и он во что-то попал.
Не знаю, во что.
Но что-то густое.
Фонарик ударился во что-то с глухим звуком, словно угодил в тыкву.
Мы оба услышали сухой шорох, будто по полу тянули изъеденную молью паутину.
А затем скользящий звук, словно из стен вылазило с десяток питонов.
И запах... Боже, мерзкий, тяжёлый, как хранящееся в сарае органическое удобрение.
Сам мрак был неправильным, и я это знал.
Он был слишком густым, слишком плотным; он клубился вокруг нас, тёк и сочился, кружил и поднимался.
– Скиталец Тьмы, - произнесла Элизабет, намекая на бредовые записи в дневниках её брата, на существо, притаившееся в полной темноте.
Но вот в тот момент мне не нужно было много доказательств.
Я выхватил свой калибр .38 и выпустил несколько пуль в направлении звука.
Выстрелы прозвучали в комнате, как раскаты грома, а во вспышках выстрелов мы увидели нечто большое, выползающее из стены; что-то вроде нитей и веревок из серой ткани, образующих громадную, безымянную фигуру.
Я чуть не обмочился.
Я схватил Элизабет за руку и бросился к заколоченным окнам.
Это существо извивалось, увеличивалось в размере, и мы слышали, как оно ползёт и колышется.
– Свет!
– закричала Элизабет.
– Оно боится света!
Умная девочка.
Я как раз подумал о том же.
Я засунул пистолет в карман пальто и начал изо всех сил дёргать за приколоченные доски.
А за нашими спинами из темноты поднималась живая громада теней.
Было слышно, как она касается стен и потолка, поднимая перед собой большую волну горячего зловония, как вырывающийся из литейной печи воздух.
И тут у меня получилось оторвать одну из досок, и в комнату проникли несколько лучей полуденного солнца, вспоровшие окружающую нас темноту, как острые клинки.
Раздался оглушительный визг, словно кто-то наступил на крысу.
Очень большую крысу.
И вместе с воем тени отпрянули, а я только этого и добивался.
Я отшвырнул оторванную доску и принялся за другие, пока всю комнату не залил дневной свет.
Существо исчезло.
На стенах и на полу осталась розоватая слизь, запахом напоминающая свежеразделанного борова. Но на этом всё.