Тень сомнения
Шрифт:
Вот тебе, старый козел! Вот тебе за то, что спал с моей матерью!
– Ты рано вернулся, – услыхал он за спиной голос Кендалл.
Повернувшись, Уэстон увидел у нее в руках традиционный тонкий поднос с графином мартини и двумя бокалами. Она поставила поднос на стол под огромным зонтиком и разлила напиток по тонкостенным бокалам с полой ножкой.
– У меня назначена встреча на этот вечер.
– Здесь? – удивилась Кендалл.
– Нет.
Она
– Пейдж собиралась вечером к нам заглянуть.
При мысли о сестре Уэстон поморщился. Пейдж не изменилась – все та же полоумная, ожиревшая дрянь, вечно всюду сующая свой нос. К тому же она открыто ненавидела его и даже не пыталась скрыть свою враждебность.
Скрипнув зубами, Уэстон принял бокал из тонких пальцев Кендалл. Она была красивой женщиной. Светлые волосы, голубые глаза, стройная фигура. Она держала себя в форме, не прибавила ни фунта за все годы, что они были женаты, регулярно занималась на тренажерах, одевалась стильно и со вкусом. Уэстон не мог ее ни в чем упрекнуть. Если не считать того, что с ней было чертовски скучно.
Чего не скажешь о сестрах Холланд.
– Разве Пейдж не должна сидеть с отцом?
– Сегодня они пригласили сиделку. Вот я и подумала, что мы могли бы устроить барбекю и все вместе посмотреть кино. – Точеные пальцы Кендалл обхватили его запястье. – Ну же, Уэстон! В последнее время ты почти не видишься со Стефани.
Уэстон ощутил легкий укол вины. Он обожал дочь, тут двух мнений быть не могло. Первоначально он собирался обрюхатить Кендалл, чтобы она могла женить на себе Харли, утверждая, будто это его ребенок. И план сработал блестяще, да только было уже слишком поздно: к тому времени, как Кендалл явилась к нему с благой вестью, Харли успел отдать концы. Уэстон мог послать эту дуру куда подальше, мог заставить ее сделать аборт или просто надавать ей оплеух. Соблазн был велик, но он удержался и теперь гордился дочерью. Он любил Стефани больше, чем кого-либо на этом свете. Вот только одна беда: Кендалл об этом знала и вовсю пользовалась его единственной слабостью.
– Я успею пообщаться со Стеф завтра. Мы вместе пойдем выбирать ей машину.
Кендалл засмеялась.
– Ей же всего пятнадцать!
– Скоро будет шестнадцать.
Он затушил сигарету и отпил большой глоток мартини. Коктейль был смешан безупречно – Кендалл строго за этим следила. «Наверное, я должен ее любить, – подумал Уэстон. – Да только я на это не способен». И вообще, любовь и всякая романтическая дребедень – это для идеалистов, не имеющих понятия о реальной жизни. А он всегда гордился тем, что твердо стоит ногами на земле.
– Но ты мог бы сегодня освободиться пораньше.
– Не спорь, дорогая, – предупредил он, и Кендалл тут же закрыла рот.
Она вообше редко возражала, хотя за годы их брака было всего несколько случаев, когда ему приходилось применять силу. Ничего особенного: так, несколько шлепков по ягодицам или пара оплеух. Потом, когда Кендалл начинала сожалеть о своем упрямстве, он заставлял ее проделывать замысловатые сексуальные упражнения, чтобы доказать ему, как глубоко она раскаивается, как сильно любит его, как высоко ценит звание миссис Уэстон Тагтерт.
Она
– Смотри не обмани Стефани завтра, – сказала Кендалл, и Уэстон чокнулся с ней.
– Не обману, обещаю.
Но это будет завтра. А сейчас его больше интересовал день сегодняшний, точнее вечер. Этим вечером он собирался встретиться с Денвером Стайлзом и сделать новому служащему Датча Холланда предложение, от которого тот не сможет отказаться.
Уэстон улыбнулся, медленно потягивая мартини.
Глава 16
– Итак, вы не получили ни единой весточки от Райли. Ни письма, ни телефонного звонка. Ничего.
Денвер Стайлз сидел на одном из тростниковых стульев, расставленных вокруг маленького стола в кухне Миранды, и на протяжении всего разговора не спускал с нее зоркого взгляда. Этот орлиный взор, не упускавший ничего, невольно вызывал у нее желание убежать, спрятаться, забиться в какую-нибудь щель. Но, разумеется, Миранда ничего подобного не сделала. Ей не раз приходилось смотреть в глаза убийцам и насильникам, она отважно вступала в схватку с крупными адвокатами и, наконец, пережила ножевую атаку Ронни Клюга. Как ни грозен Стайлз, она его не испугается!
– Одно письмо все-таки было – сразу после того, как он уехал. Но больше ни вестей, ни телефонных звонков – ничего.
Солнечные лучи, льющиеся сквозь окно с эркером, пригревали ей спину. Потрепанная куртка Стайлза висела на спинке свободного стула так непринужденно, будто ей там было самое место. Не нужный ни ему, ни ей кофе остывал в керамических кружках, наполняя воздух своим ароматом.
– А вам не показалось, что это странно?
– Да, но я подумала, что все дело в выдвинутых против него обвинениях.
– Сожительство с несовершеннолетней и угон автомобиля? – Стайлз явно хорошо подготовился к встрече.
– Да.
– Однако обвинения так и не были предъявлены.
– Знаю, но я решила, это из-за того, что он покинул страну.
– Есть такое понятие, как экстрадиция. Вам это должно быть известно.
Разумеется, теперь ей это было известно. Но в то время она была молода, гораздо меньше осведомлена о нормах права, а главное – глубоко уязвлена тем, что Хантер предал ее и связался с другой женщиной. Впрочем, к тому времени все потеряло смысл. Ребенка уже не было.
Старая боль, которую она так отчаянно старалась подавить, прорвалась сквозь все и сдавила сердце с такой силой, что Миранда едва могла вздохнуть. Боже милостивый, как она хотела ребенка! Как ей нужно было, чтобы эта частица Хантера осталась с ней.
– Я была молода, – призналась она вслух. – И испугана.
– И беременна.
Казалось, слово гулко разнеслось по комнате, подобно звону церковного колокола.
– Да. – Не было смысла отрицать: он и так уже знал слишком многое. Миранда уставилась на него сухими глазами, не позволяя ему увидеть боль, не покидавшую ее все эти годы. – Но это никого не касается.