Тень стрекозы

Полякова Татьяна Викторовна

Я высадила его у поворота, он растворился в темноте, и вновь мы увиделись уже в моем номере. Я оставила дверь открытой, и минут через десять он бесшумно материализовался в моей прихожей. Запер дверь, снял бейсболку и радостно возвестил:

— Привет! — Потом в лице его наметилась печаль, и он спросил:

— Пожрать, конечно, нечего?

— Чай в термосе и печенье. Но чай давно остыл, еще с дороги остался.

— Сгодится, — кивнул Пашка и устроился в кресле.

Я налила ему чай и выложила на стол печенье.

— И долго ты собираешься бедствовать? —

наблюдая за ним, спросила я.

— А уж это как получится…

— И к ментам тебе нельзя?

— Не начинай, а? И давай без морали, о своих проблемах подумай. Может, я, конечно, не прав, но, по-моему, у этого типа были серьезные намерения.

Я вспомнила, как сидела в машине с удавкой на шее, вспомнила руку в резиновой перчатке и шприц, блеск глаз в прорези маски, и холод пошел по спине. «Сегодня тебе повезло», — точно кто-то шепнул на ухо. Рядом была смерть, я чувствовала ее запах, чувствовала… Я вспомнила, как умирала Светлана, и невольно стиснула руки.

— Когда этот тип вертелся возле машины, он был без маски?

— По-моему, на башке у него ничего не было, хотя… Если честно, я его не успел разглядеть. Говорю, он очень ловок.

— Рост, сложение?

— Ну… — Пашка нахмурился. — Нормальный рост, не высокий и не коротышка. Слушай, ты сидела с ним рядом в машине…

— Сидела, — кивнула я. — Но у меня тоже никаких соображений по поводу его внешности.

— Вот-вот. Могу сказать одно: он силен и ловок. Слушай, мне показалось или у него в руках был шприц?

— Был.

— Дела. Он что, собирался тебя похитить?

— Не знаю, что и думать, — вздохнула я, жалея, что завела этот разговор. Толку от Пашки мало, а вот любопытства в нем…

Тут он вдруг поднялся и шагнул ко мне. Провел пальцем по моей шее и присвистнул:

— Черт.., удавка?

— Она самая.

— Ни хрена себе! Удавка, шприц… Просто триллер какой-то! И ты мне паришь, что понятия не имеешь..

— Допустим, имею. Хочешь поучаствовать? — быстро спросила я.

— Я? Нет, я.., черт.., ты мне нравишься. Сам удивляюсь, с какой стати… Ты, конечно, красивая девка, но девок красивых пруд пруди, а у меня сейчас всякого дерьма выше крыши, так что не до девок. Но… Это, наверное, из-за того, как ты себя вела. Ты.., ты совсем другая…

Болтая подобным образом, он потянул меня за руки, а когда я оказалась рядом с ним, нерешительно меня обнял и коснулся губами моих губ. Против поцелуя я не возражала. Даже приняла в нем живейшее участие и обняла Пашку. А когда он поднял руки, убирая волосы с моего лица, быстро его обыскала. В кармане его клоунской рубашки, вне всякого сомнения, лежал пистолет.

— Что ты делаешь? — спросил он, отстраняясь.

— А ты как думаешь? — удивилась я. — Мелкий жулик с пушкой? Это забавно. Так кто стрелял: ты или он?

— Я стрелял, с перепугу, — нахмурился Пашка, достал пистолет и выложил его на стол. — В моем положении вещь не лишняя.

— Расскажи мне про свое положение.

— Расскажи мне про свое, — передразнил он.

— Зачем?

— А тебе зачем?

— Чтобы знать, случайно

ли ты появился в моей жизни.

— Возможно, у тебя крутые враги, но ты особо-то не увлекайся. До того момента, как ты меня едва не пришибла, я знать о тебе не знал. Это первое. И второе. Ты мне нравишься. Не так, как нравится девка, которую поскорее хочется затащить в постель, хотя и против этого я возражать бы не стал. Просто нравишься. И я хотел бы тебе помочь. Проблема в том, что у меня свои трудности и.., я должен быть осмотрителен.

— У меня примерно то же самое, — понаблюдав за ним, кивнула я. — Хочешь принять душ — отправляйся первым. Постель здесь одна, в кресле спать неудобно, на пол постелить нечего. Потому кровать делим по-братски: одна голова здесь, другая там. Начнешь валять дурака, получишь в зубы и окажешься в коридоре. Все ясно?

— Еще бы, — усмехнулся Пашка, но в глазах появились веселые огоньки. Он сгреб пистолет со стола, сунул его в карман рубахи и пошел в ванную.

Я стояла возле окна, наблюдая за спящим городом. Пашка вернулся быстро, спросил:

— Джинсы снимать или так ложиться?

Ответа не дождался, штаны снял и устроился ближе к стене. Когда я вернулась из ванной, была уверена, что он уже спит. Не тут-то было. Только я натянула на себя одеяло, как он сказал:

— Светка, к Гризли этот тип отношения не имеет. Гризли на фиг не надо возиться с удавками и шприцами. Взяли бы за шкирку и сунули в тачку. Этот тип хотел тебя убить. И вовсе не из-за твоей красивой машины. Он убийца, понимаешь? Настоящий убийца. Не знаю, как объяснить, но я это почувствовал… — Он помолчал немного и продолжил:

— У меня есть место, где можно отсидеться, но бабок нет, и…

— Спи! — цыкнула я.

— Дура ты упрямая, — разозлился он. — Такая, блин, дура… Послать бы тебя подальше и…

Я пнула его пяткой в живот. Он охнул, погладил мое колено и весело сообщил:

— Вот как раз поэтому ты мне и нравишься.

— Тогда все в порядке, — заверила я. — Регулярные тычки тебе обеспечены.

* * *

Утром меня разбудил громкий стук в дверь. Я подняла голову, взглянула на наручные часы и с удивлением присвистнула. Половина одиннадцатого. Покосилась на Пашку — он спал, отвернувшись к стене, и просыпаться явно не собирался. Вчера мы легли поздно, и он, по его словам, последнее время все больше ночевал по чердакам, но я все-таки заподозрила его в симуляции: грохот со стороны коридора стоял невообразимый.

Я нехотя встала и протопала к двери, на ходу собрав волосы в лучок и зевая. На пороге обозначился Ковалев. Физиономия то ли очень взволнованная, то ли злая. Выяснилось, что взволнованная. Он вздохнул, буркнул: «Слава богу!» — и вошел в номер. После чего начал гневаться:

— Какого черта ты не сказала, что произошло?

— Решила, что до утра подождет. Значит, ты уже в курсе? — Я опять зевнула.

— Сегодня начальство вызывало. В городе только и разговоров что о зверском убийстве, хотя реальность чудовищнее любых фантазий. Расписали так, что…