Тень уходит последней
Шрифт:
Слушая рассказ Кораблева, Николай невольно удивлялся четкой речи Александра Ивановича. Ни одного искаженного слова в произношении не делает, говорит, как диктор, даже не верится, что ему столько лет.
– А больше о нем ничего не знаете?
– Как, не знаю?!
– удивился Кораблев.
– Там ключ торчит, - показывает в сторону книжного шкафа, - а посередине видишь красную папку?
– Папку? Да.
– Неси ее сюда. Это я ее тетрадью называю.
Папка была толстой, сантиметра в четыре-пять. Развязав пожелтевшие тесемки, и, раскрыв папку, Николай
– Это Ваши надписи?
– поинтересовался Синцов.
– Нас так учили писать.
– вы - настоящий художник, - улыбнулся Синцов, протягивая Кораблеву открытую папку.
– Откройте восемнадцатую страницу, - сказал Александр Иванович.
– Кажется, не ошибаюсь.
– Да, да, - найдя указанную страницу, Николай снова чуть не присвистнул, узнав вырезку из газеты "Городские ведомости", в которой работал много лет, и, более того, был автором этой публикации "Вертиловские саженцы".
"О чем же это я писал? "Вертиловские саженцы". Саженцы, саженцы, а-а, это же про то, как Александр Вертилов торговал саженцами плодовых деревьев, выдавая их за элитные сорта. Вишня "Памяти Вавилова", "Кентская", "Новелла", "Шоколадница", яблок - "Анис полосатый", "Антоновка", "Брянское", "Медуница" и так далее. Сам их копал в огородах разных садовых кооперативов, нанимая за копейку таджиков, ищущих работу, и поставлял "элитку" на другую сторону города в нанятом грузовике.
Продажа у него шла хорошо, правда, дороговато, но люди быстро разбирали однолетние и двулетние саженцы. Попался Александр на пятой машине, когда полиция проводила проверку мигрантов, работающих в садовых кооперативах. Причиной этой зачистки стало убийство одного из огородников. А здесь под руку полиции попал и сам Вертилов, торговец "дички" фруктовой, вперемешку с рябиной, осиной...
– Это вы же писали, Коля?
– спросил Кораблев.
– Да, да, уже и забыл. Семь лет назад.
– Вот. А теперь еще одну свою статью о нем посмотрите, в прошлом году писали.
– А где?
– На предпоследней странице. Да не в начале, а в конце смотрите, это ж в прошлом году было.
– Опять про саженцы?
– Да, вы же корреспондент.
– Да, извините, - вздохнул Синцов и, найдя указанный Кораблевым газетный лист, остановился на коротких сообщениях о происшествиях.
Ведя пальцем по сообщениям, остановился на последнем абзаце: "У судебных приставов на исполнении находятся производства о взыскании с А.С. Вертилова долга в размере 200 тысяч рублей. Но сам мужчина должником себя не считает. На звонки приставов не отвечает. Он считает, что лечит людей своим присутствием рядом с больными людьми, а за свое тело, источающее из себя лечебные волны, он не обязан платить. Должны это делать те, кто находится рядом с ним. А то, что он использует заговоры и магию, так только для того, чтобы самому не заразиться от этих людей их страшными заболеваниями.
Представители
– Вот это да, он даже "целитель"?
– удивился Синцов.
– А почему, Александр Иванович, вы о нем говорите?
– Да они со своим отцом очень похожи. Я же пошел к нему один раз, чтобы он меня вылечил. Но я не знал, кто он, ведь говорил с его помощницей по телефону. А, как увидел его, испугался. Думал, что это сам кровопивец Сергей Петрович Вертилов. Но это был его сын.
– Что, он также старо выглядит, как его папаша?
– Да, да, ну, конечно, моложе, как тогда в девяностые годы. И астму мне обещал вылечить. Пятьдесят тысяч рублей ему отдал, а он не помог мне. Вот эти травы давал нюхать, что Вертилова мне скрытно принесла, лиса дранная!
– выругался дед.
– Не-ет, этого я так не оставлю.
– А зачем ей Ваша тетрадь-то нужна?
– А я ее с тем Сашкой видел, докторшей прикидывалась.
– А-а-а...
– Вот тебе, Коленька, и "а-а"... Ты чего на телефон не отвечаешь?
– поинтересовался Кораблев у Синцова.
– Он тебе звонит.
– Ой, извините, - вытащил из кармана брюк визжащий мобильник Николай. И увидев, что звонит ему Дятлов, отключил звук.
– Это по делу, Александр Иванович. Дома с ним поговорю. Извините, что надоедаю вам. А помните, у вас была рычалка?
– Что, пугнуть хочешь кого-то, - заулыбался Кораблев.
– Она там, наверху лежит, на шифоньере. Возьми, она рычит, как настоящий пес. Сам даже пугался.
Николай "там" ее не нашел. Поднялся на цыпочки, потом залез на стул и осмотрел пыльную крышку шифоньера.
– Даже следа нет от нее, - сказал Синцов.
Кораблев удивился, хорошо помнил, что эту "пугалку" хранил именно там, а вот когда в последний раз ее брал, не помнит.
– А можно еще один вопрос задать?
– спросил Синцов.
– Иди, иди, я отдохну. А то, что-то взбудоражил ты меня больно, виски сдавило, давление поднимается.
– А у дома Порошенко вы, случайно...
– Иди, иди, Коленька, а то еще и сердце давит, - прерывисто задышал Кораблев, что-то разыскивая глазами среди лекарственных коробочек, сложенных на сиденье старого, покрытого протертым коричневым брезентом, стула.
Увидев дрожавшую руку старика, Николай спросил:
– Может, вам валидола дать?
– Иди, иди!
– прикрикнул Кораблев.
– Оставь меня!
– Ладно, спасибо, - остановился на пороге Николай.
– Запишите мой телефон, Александр Иванович.
– Зачем?
– поднял голову Кораблев.
– У меня же жена, медсестра.
– А-а, - скривился Кораблев. - Хорошо.
Николай в прихожей обратил внимание на старенький мобильный телефон фирмы "Самсунг", лежавший на тумбочке зеркала. Включил его, набрал на нем номер своего сотового телефона и нажал на кнопку вызова. В ответ его телефон через несколько секунд завибрировал.