Тень уходит последней
Шрифт:
– Спасибо тебе, лучше стало, а то и спать совсем не могла на нем.
– Может, под диван книги подложить вместо ножек, а я вам на днях обязательно найду подходящие брусья и прикручу их.
– Только короткие, не высокенькие, а то мне уже совсем трудно залезать на него.
Николай поклонился женщине:
– Хорошо. Так вы, Ангелина Сергеевна, если что, не стесняйтесь. Скажете мне или дочери, или жене, всегда приду и помогу вам.
– Дверцы на кухонных шкафах совсем развинтились, может, и их отремонтируете?
– попросила соседка.
"Удивительная женщина, - глядя на нее, подумал
– Я-то думал у нее уже шарики за ролики в уме заходят, а на самом деле - нет".
– Ангелина Сергеевна, а вы Вертилова помните?
– спросил Синцов, выкручивая шуруп с подвесного шкафа на кухне.
– О-о, кто ж его не знает, - всплеснула руками старушка.
– Еще тот, еще тот человек, в ад ему дорога!
– Как так?
– Тока туда, - махнула рукой соседка.
– Жадный, столько крови испил нашей.
– вашей крови? вы же работали бухгалтером?
– удивился Синцов.
– Нашей-то кровушки и испил, - села за стол Ангелина Сергеевна.
– Я в то время бухгалтером работала на комбинате, а он охранником труда. Столько денег списывал, что и не пересчитать. Так что из-за него не раз приходилось переделывать все документы. вы даже не можете себе представить, как это сложно и трудно.
– Много было таких документов?
– поддерживая разговор, спросил Синцов.
– Много. Хитрец был! Знала, что обманывал, самого счета то нету, а так из головы он выдумывал, сколько и что стоит. Вот придет на завод комиссия, так сразу у него вдруг и спецодежда есть, она, оказывается, поступила в прошлом месяце или в начале этого, а мы, такие-растакие бухгалтера, получается, ее вовремя и не оформили, и именно люди из-за этого ее не получили со складов. А у нас о ней никто и слыхом не слыхивал и не знал, и приказа на ее получение и оформление никакого у нас не было. Или там страховые пояса пришли, а мы, такие-сякие, до сих пор их не оплатили. И вот так постоянно. Еще и премии из-за него нас не раз лишали.
– А они на самом деле были, эти страховочные пояса, спецодежда?
– поинтересовался Николай.
– А кто знает? Ведь мы дальше этих документов ничего и не видели, а вот наличных им выдавали много.
– Комиссии той, что комбинат проверяла?
– спросил Синцов.
– Не-ет, он сам(!), сам(!) приходил к нам за ними, - женщина показала пальцем в потолок.
– Кто?
– А сам директор или его заместитель. Это они руки нам выкручивали и деньги забирали.
– В самом деле, что ли вам руки выкручивал?
– удивившись, переспросил Николай.
– Да, нет же, глупый, вы. Он же ди-рек-тор! Дай столько-то денег, а завтра верну. Он-то - дир-ректор(!). Попробуй не послушайся его, идешь в кассу и выдаешь ему сколько нужно. А на завтра всегда забывал об этом, и нам из-за этого не раз приходилось эти деньги со своего кармана выкладывать. А шубка в то время, знаешь, сколько стоила? Вот, вот, большие деньги, а Вертилов, тоже от нас нос воротил. А бабы боялись его, потому что родни у нас много на комбинате работало, воспротивишься, изживет всех.
– Неужели?
– О-о, молод ты еще сосед, глупый, жизнь не прожил. И твоему батьке доставалось, знаешь, как?
– А отец никогда об этом не говорил мне.
– А, знаешь, сколько он воровал?
– Кто? Мой отец?
– вздрогнул Синцов.
–
– старушка встала с табуретки и подошла к окну.
– А куда девались половые доски или, там, двери с замками, или стулья учебного класса? А об этом никто не знал, соседушка? А люди, вахтеры, видели, что приходили рабочие и выносили их, и в машину складывали. Вот, отвозил он их машинами то, говорят, в институт, где его дочка и сын учились, то декану домой или на дачу, или кому там еще из института. То кому-то из города кирпич, который для ремонта цеха привезли. Раз и нету. А потом через год-два узнаем, что директору или кому-то из его замов, дачу построили, или дом. И себе он, говорят, красивый дом построил, аж, в три этажа.
– А где Вертилов себе трехэтажный дом построил?
– О-о, - вопросительно посмотрела Ангелина Сергеевна на Синцова, - я ж говорю, глупенький. Так я тебе и сказала.
– А чего бояться то?
– удивился Синцов.
– Все уже давно быльем поросло. Просто интересно. Я как-то его провожал на улицу Монтажников, так, там халупа одноэтажная, - соврал Николай.
– Ой-ой-ой. Значится, продал он его. Это там, на высотке он построил его, где ныне новые русские строятся. Строил его после смерти Андропова, когда это, как его, ну...!
– Черненко, - подсказал Синцов.
– Он был избран Председателем Президиума Верховного Совета после Андропова.
– Вот, когда анархия появилась, при Горбачеве. А закончил его строить, когда Горбачев в Германию сбежал, и за ним Ельцин пришел командовать.
– И вы молчали, никому не говорили об этом?
– А что еще было нам делать, глупенький. Мы же простые служащие? Если нас с работы выгонят, так такую телегу на тебя напишут, что и в городе больше тебе работу не найти, разве что, поломойкой где-то. А какая безработица была тогда, знал бы ты.
– А о двухэтажном его доме что-то знаете?
– Ой, - встрепенулась старушка.
– Вспомнила. Так, тот дом он себе построил еще при Брежневе. В какой-то кооператив вступил. Директор себе так дом построил, потом главный инженер, и он. На армию они что-то делали, никто и не знает, только может, этот, как его...
– Лебедь Лев Львович, - подсказал Синцов.
– А-а, так, тот все знал. Он же кэгебистом был. А я о другом говорю, глупенький, об этом, как его...?
– она подняла перед своим лицом руку и, щурясь, стала почесывать большим пальцем указательный и средний пальцы.
– Кораблев, - снова вставил свою версию Николай.
– От, перебиваешь все меня, глупенький, - снова всплеснула руками Ангелина Сергеевна.
– Этот тоже все знал. Я хотела сказать - Яценюк. Да, да, главный инженер наш. Хитрющий был, ластится, ластится, а потом, как выплюнет что-нибудь, хоть стой, хоть падай.
– Так, люди они большие, им все можно, - выразил на лице досаду Николай. - Давайте стамеской, хоть одну из рам или форточек Ваших почищу?
– Нет, нет, - затрясла руками женщина, - сквозняк, у меня итак спина болит. Я итак часто открываю дверь, проветрить. васька вот перед тобой убежал куда-то с Муркой.