Тень Уробороса (Лицедеи)
Шрифт:
Умер Кристиан Харрис на Фаусте в 2079 году старой эры (по земному летоисчислению) в возрасте 83 лет».
— Любое учение, — пробормотал я, вынимая линзу, прикрывая глаза и откидываясь на подушку, — рано или поздно обречено на деградацию… Что же они сделали с великими открытиями, эти адепты, носители, продолжатели!..
Мне стало тошно до слез. Всё, всё, что делал этот человек, было напрасной потерей времени и сил! Всё скатилось к прежнему уровню дикости… в отличие, как ни странно, от тех, кто воспользовался раскритикованным
Может, то же самое, что сейчас я, чувствовали потерявшие свою родину ори, в бессилии наблюдая, как со временем искажаются и гибнут их ценности? Может быть, именно потому они укрыли от алчных взоров самое важное, то, что в ненасытных руках снова могло привести к уничтожению цивилизации? Что ж, в нынешних обстоятельствах это уже и неважно. Сейчас мы потеряли самое главное — Землю, а это значит, что все силы будут брошены на то, чтобы отстоять ее, а потом уже все остальное…
До гиперпространственного скачка оставалось меньше пятнадцати часов, и Тьерри решил провести их с пользой для дела. То есть установить причину смерти женщины-фаустянки (а я всё никак не могу привыкнуть к этому словосочетанию).
Из-за того, что Главный Компьютер Содружества пострадал в одной из стычек со спекулатами, Джоконде не удалось установить личность умершей, хотя, возможно, в файлах ГК ее имя никогда и не значилось, как и мое.
— Да, Крис, ты был прав: не рана вызвала ее смерть, — согласился Тьерри, разглядывая ожог, захлестывавший лопатку мертвой. — Похоже, ее кто-то пытался лечить. Видишь эти темные пятна вокруг рубца? И такие же были на одежде, на этом кошмарном рубище, я бы сказал, а не на одежде… Антиожоговый гель из стандартного аптечного набора. Такой найдется на каждом звездолете. И органы без изменений… Ну разве что… Вот, видишь. Обрати на это внимание, я потом расскажу тебе что-то интересное.
— А желудок, Тьер?
— Что желудок?
— Вот явные признаки гастрита, уже переходящего в язву.
Тьерри отмахнулся:
— Тоже ерунда. От язвы в начальной стадии тоже еще никто не помер. Вот у меня, кстати, язва…
— Я удивилась бы, если бы ее у тебя не было! — проворчала Лиза, возясь с микроскопом.
— Ну так правильно! Питание черт знает какое…
Вертинская громко фыркнула, а я подавил улыбку. Надо сказать, все-таки сегодня Шелл был не навеселе.
— Установлено, — проговорила наконец Лиза: — при жизни у обследуемой наличествовало критическое истощение Т-клеток…
Шелл наклонился над лицом покойницы и молча показал мне маленькую белесую язвочку на внутренней стороне ее нижней губы.
— …и септицемия. Видимо, ожог все же послужил очагом воспаления. Тем хуже, на фоне такого иммунодефицита…
— Так я и думал, — ответил Тьерри. — И еще герпетические проявления. Без сомнения вторичный структурный
Лиза возмущенно посмотрела на него, стиснула зубы, но все-таки не удержалась:
— Хоть ты, Тьер, и гений, но та-а-акой ду-у-урак!
Шелл изумленно оглянулся на нее, потом уставился на меня.
— Не понял… — сказал он. — А в чем вообще дело?!
Вертинская в раздражении побросала инструменты на поддон стерилизатора, вспыхнула, как рубин, и вылетела прочь из бокса.
— Ты что-нибудь понял, Крис?
Я пожал плечами, хоть и понял. По моей мимике Тьер догадался об этом:
— И что я не так сказал?
Медленно застегнув молнию пластикового мешка для транспортировки трупов, я ответил:
— Мне кажется, Лиза оскорбилась за нее, когда ты с пренебрежительным оттенком спросил, как она продержалась в живых…
— Ну, спросил, да. Не пренебрежительно, и где там можно было оскорбиться?
— С умирающей был ребенок, — подсказал я, но эксперт снова не понял намека:
— И что?
— Вот из-за того, что «и что?», Лиза обиделась.
Шелл сдернул перчатки и возмущенно взмахнул отекшими белыми руками:
— Совсем свихнулась! Мое дело преступников ловить, то есть болезни диагностировать, а не сантиментам умиляться, fucking shit!
Я задвинул ящик в морозильную камеру. Спорить мне не хотелось. В голову пришли мысли об осиротевшем Луисе: уж слишком настойчиво сталкивала нас с ним судьба. Сначала я крестил его, затем перед смертью его мать попросила именно меня позаботиться о нем, а недавно «синт» Нинель заметила, что мальчик принимает за своих только меня и Джоконду.
— Как ты считаешь, Тьер, опекунский совет ОПКР согласится отдать ее сына мне на воспитание?
Шелл почесал затылок сквозь ткань шапочки.
— Ну ты и спросил… Как будто я каждый день занимаюсь процедурами усыновлений… Я не знаю даже, существует ли теперь эта самая ОПКР… А ты это серьезно?
— Да. Меня попросила его мать, и я ей пообещал…
— Мать… А сам-то ты хочешь его опекать, или только из-за обещаний?
— Хочу. Я и крестил его. На Фаусте.
— Ну что, похвально. Ладно, поживем — увидим.
Он снова покачал головой, и мы вошли в дезинфектор. Но кое-что не давало мне покоя.
— Слушай, Тьер. Вот причину смерти ты установил. А причину причины? Из-за чего мог так снизиться иммунитет?
— Как говорили древние врачи, — усмехнулся Тьер, терпеливо перенося удары прохладных струй со всех сторон, — все болезни — от нервов… Крис, а ты что, серьезно не врубился? Перед тобой было всё: и улики, и мотивы! Не понял?
Тьерри любил говорить, что у врачей много общего с сыщиками.
— Эх ты! Интерн! О'кей, так и быть, объясню, а ты учись, пока я живой и трезвый. Помнишь, я сказал тебе «обрати на это внимание»?