Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Кристиан еще раз хохотнул и клюнул носом в плечо Савского.
— Ну, каталку, что ли! — придерживая раненого, невозмутимо сказал тот.
— Лизбет, готовь реанимацию. «Кто-кто»! Жан Кокто! Этот сукин сын чуть снова себя не угробил! Ох и устрою же я ему когда-нибудь, есть предел и моему терпению! Лизбет, возможно, понадобится плазмопротектор… О'кей, о'кей! Бегом!
Савский аккуратно опустил на каталку бесчувственного Элинора и, глядя вслед врачам, тихо проговорил:
— Да, только фаустянский монах знает Гнев Дракона… И только Иерарху доступна
У меня все еще плохо получалось связывать одну мысль с другой, и я начал заставлять себя выковыривать воспоминания из разных уголков сознания.
Итак. Я увидел Квая Шуха и обрадовался. Было? Было! Потом… О, Создатель, зачем я это вспомнил?! Потом Квай Шух обернулся, и выяснилось, что он мертвый, мертвее не бывает. Было? Да было, было… А затем на меня набросилась фаустянская нежить, когда-то бывшая монахами. Может быть, окажись они живыми, я бы уже не смог теперь ничего больше рассказывать, а так они двигались как неповоротливые американские тараканы. Что, впрочем, не помешало им выбить у меня из рук плазменник. И тогда я во второй раз в жизни испытал поразительное чувство, будто во мне взъярился дикий зверь. Пропали все иные стремления, кроме одного: во что бы то ни стало порвать врага.
Больше яне помню ничего из того периода. Только позже, очнувшись в темном проулке между домами, весь мокрый от крови, но ведомый прежним зовом незавершенной миссии, я встал и помчался на шум. Меня заносило и швыряло от стены в стене, в груди будто взорвалась бомба, голова звенела, но было ли все это мне преградой?
Потом на меня орали (кто-то), я отвечал (что-то), шел (куда-то) и задавал вопросы господину Савскому (зачем-то).
И всё.
А теперь попробуем ответить на вопросы в скобках, и тогда, быть может, я определю, где сейчас нахожусь. Однако борьба с собой привела к обратному результату: я не смог поднять веки, ужасно устал и уснул.
Солнце разбудило меня в палате хирургического отделения. Вот это да! И что же все это означает?
Рядом со мной подмигивала сенсорами реанимационная установка, а сам я распростерся на кровати для тяжелых больных. Голова была ясной, а тело — легким, просто вставай да иди. Но у меня не получилось даже двинуть пальцем. Не иначе как Тьерри вкатил мне ночью плазмопротектор? Именно этот препарат первые несколько часов после введения создает эффект парализации. («Ну, теперь-то хоть не гоняться за этимбешеным по всей палате!») Это еще откуда? Я определенно что-то пропустил…
Но все это уже неважно, потому что с тех пор я точно знал, что происходит на сне, что случилось на Фаусте и кто такой академик Савский.
— Ау! — осторожно сказал я, не без оснований ожидая, что мне прилетит чем-нибудь сверху в подарок от Тьера, которого, судя по всему, я вчера довел до белого каления.
Молчание.
— Ау! — повторил я погромче и, не дождавшись никого, крикнул сколь мог сильно: — Есть тут
— А-а-а! — послышался радостный голос Вертинской, а потом в поле зрения возникла и она сама. — Наконец-то проснулся наш герой-любовник!
— Кто-о-о? — опешил я.
Лиза хохотнула:
— Пока тебя вчера, так сказать, реанимировали, ты лез целоваться ко всем без исключения ассистенткам, потом ко мне, потом…
— Го-о-о-осподи Всевышний!
— Ага, а потом взглянуть на тебя пришла госпожа Бароччи, и…
— Не продолжай!
— И ты…
— Не надо!
— Ладно. Говоря короче, в целях твоей же безопасности Тьер распорядился закачать в тебя плазмопротектор. Все равно потеря крови у тебя была нешуточная. Спасибо хоть артерия уцелела!
— Ты мне скажи, там всех этих призраков успели положить?
— Призраков? Ты имеешь в виду упырюк и непонятных типов с автоматами?
— Угу.
— Их всех с флайера покрошили. Даже десяти минут не прошло. Некоторые теперь на вскрытии у Тьерри, но большинство отправили в морг.
— Позови Джоконду.
— Да ладно, она на тебя не сердится! — засмеялась Вертинская. — Ну, побуянил, с кем не бывает! Тьер, были времена, как напьется, так начинает песни на всю Лабораторию горланить. Да не всякие, а из серии «Недолго мучилась старушка»… Ты хотя бы по уважительной причине чудил…
— Мне поговорить с Джокондой нужно. Я знаю, что происходит на этой планете, кто все эти существа и почему нам теперь не нужно отсюда эвакуироваться.
На лице Лизы отразилось недоверие. Потом она подняла бровь, продолжая сверлить меня испытующим взглядом.
— Давай же, давай, Лиз! Пока действует плазмопротектор. Сама же знаешь, что будет, когда оттаю.
— Ну да, на стенку полезешь, — очень оптимистично заверила она. — Ладно, убедил.
Она включила ретранслятор и коротко, без лишних объяснений, попросила Джоконду приехать в больницу.
— Надеюсь, в долгу-то хоть не останешься, герой-любовник? Мне потом расскажешь? А то я страх как не люблю всяких недомолвок, ты так и знай!
— Это нужно будет рассказать всем, иначе мы тут долго не протянем.
Удовлетворенная ответом, Лиза ушла.
Появление Джоконды я угадал по запаху духов. Странно, что прежде я никогда не обращал на них особенного внимания.
Ни единой черточкой, взглядом или словом не выдала она того, что помнит мои ночные безобразия. И все-таки я попробовал извиниться перед нею за непристойное поведение.
— Чепуха, забудьте, — холодно отрезала Джо, хотя мы уже со времени прилета на Сон перешли на «ты». — Говоря откровенно, если бы не вы, вчера могло бы погибнуть много народа…
— Джо, я знаю, что творится на этой планете.
— Лиза уже передала мне эту новость. Надеюсь, она окажется более или менее убедительной. Начинай…те.
Я засмеялся. Лицо Джоконды выразило недоумение.
— Джо, а признайся, что тебя больше разозлило — что я приставал к ассистенткам Вертинской и Шелла, или что я приставал к тебе?