Тень Уробороса. Аутодафе
Шрифт:
Фаустянин увидел сидящую за столом красавицу, и если бы Маргарет не представила ее старшей сестрой, то Агриппа решил бы, что из них двоих Софи младшая. Он слегка растерялся и смог вымолвить только то, что пришло в голову:
— Ваше имя, госпожа Калиостро, означает «мудрая».
Она кивнула и величаво улыбнулась, похожая на царицу. Как непринужденно лежала на подлокотнике кресла ее точеная рука, как сияли кристальной синевой глубокие умные глаза!
— Присаживайтесь, господин Агриппа, — молвила она, показав место за столом напротив себя. — Что нового на Фаусте?
Агриппа сидел, как на иголках. Он очень переживал
— …и тогда вам нужно будет отдать его труп Агриппе, чтобы он увез его назад на Фауст и сделал то, во что его вскорости посвятят Хранители, — закончил рассказ Сабелиус.
— Кто же автор этого сценария? — с восхищением уточнил Фредерик Калиостро.
— Он сам.
Калиостро не скрывал того, что впечатлен.
— Значит, Рикки не станет псиоником, а правой рукой Софи будет Джоконда Бароччи? Что ж, я знаю одних Бароччи из Рима… Возможно, это ее будущие родители. Но откуда такое точное пророчество — имена, даты? Откуда столь мелкие подробности и почему всё обрывается на смерти этого мальчика и нет предсказания, что с ним и с нами будет дальше?
Сабелиус пожал плечами:
— Основатель был вообще очень странным человеком. Никто не в состоянии понять его до конца. Например, он оставил записи, но они разрозненны, обрывочны, хранились в разных местах и полностью никому не попадались до сих пор. Магистр Ирзахель сообщил, что об этом своем пророчестве Основатель говорил так: «Я видел», а не «Я предвижу»… Может быть, он знал всё только до смерти этого монаха, а остальное по каким-то причинам оказалось ему недоступно?
— Да, но почему? Это что, какая-то петля време… — Фредерик осекся, озаренный какой-то догадкой. — Пожалуй, в этом есть какой-то смысл… Временной парадокс. Прошлое… настоящее… будущее… Но как же ловко он замкнул всё на себя! Хорошо, я подумаю, как лучше распорядиться всей этой информацией… и вами, господин Сабелиус. Но коль скоро вы с вашим спутником очутились в наших краях, то не окажете ли честь нашей семье? Моя супруга спит и видит крещение Риккардо.
— Мы будем благодарны вам за доверие, — улыбнулся монах, поднимаясь из кресла. — Ваш сын — замечательный мальчик, господин Калиостро.
Сан-Марино, спустя неделю
Второй раз в Дом-у-горы фаустяне прибыли из гостиницы, разодетые в католические сутаны. Сабелиус морщился, а вот Агриппа чувствовал себя гораздо уютнее, чем в повседневной одежде землян.
— Это что? — брат Сабелиус поднял перед глазами наполненную склянку.
— Святая вода, — Агриппа отобрал ее у сородича и уложил в саквояж к бумажному варианту Священного Писания и большому древнему распятию.
— А для чего она нужна?
— Ты безграмотен, брат Сабелиус? Где ты отсутствовал на занятиях по катехизису?!
Сабелиус насупился и проворчал:
— Катехизис! Я и слова-то такого не знаю…
— Ты серьезно?!
— А ты поверил? Брат Агриппа, неужели тебе трудно объяснить, зачем нужны все эти приспособления?
— Всё это нужно для католического обряда крещения! Но я не уверен, что мы имеем право его проводить.
— Насколько мне известно, здешняя церковь позволяет монахам Фауста проводить все без исключения обряды,
— Вот именно оттого, что я такой воцерковленный и образованный, я и сомневаюсь в том, что мы с тобой имеем право…
— Всё, Агриппа! Оставь это. Оставь сомнения. Они знают, что делают, и наше дело — проявить уважение.
Через полчаса фаустяне снова поднимались по ступенькам крыльца дома Калиостро. Гости уже собрались, многие вели съемки события, дети, как обычно, шумели и шалили, а виновник торжества казался чуть подавленным и тревожно глядел на священников. Он не понимал, что с ним собираются делать, а тут ко всему прочему еще и нервозная суетливость матери, загонявшей сегодня всю домашнюю прислугу. Рикки немного утешало то, что отец был настроен шутливо, а тетка — невозмутимо, однако неизвестность держала малыша в напряжении. Все прошло в то мгновение, когда Сабелиус снова подмигнул ему. Рикки в ответ показал язык. Агриппа выпучил на них глаза и приоткрыл рот, боясь, что все гости сейчас чопорно покинут место кощунственного фарса, но его опасения оказались напрасными. Для собравшихся это было не более чем представление, а священники выглядели приглашенными лицедеями. Так в свое время публика воспринимала появление на сцене мольеровских актеров, переодетых в сутаны. Гости засмеялись, послышались рукоплескания.
— Вот это да! — заметила Маргарет Калиостро, тронув сестру за локоть. — Какие у Рикки синие глаза — в точности как у Софи! А вот от меня ему не досталось ровным счетом ничего!
Сабелиус посмотрел на Софи Калиостро и невольно согласился, а вот она сама выказала недовольство и попросила начать обряд, да побыстрее.
Всё прошло хорошо, страхи Агриппы развеялись, никто не упрекнул его в том, что он занят не своим делом и занимается святотатством. Калиостро-младший получил обещанную за хорошее поведение конфету, а Фредерик Калиостро снова пригласил Сабелиуса в свой кабинет. Их не было минут пять. Агриппа молча слушал трескотню Маргарет и украдкой поглядывал на часы: эти пять минут показались ему дантовой пыткой.
Вернувшийся Сабелиус был еще более странным, чем прежде. Но теперь вместо любознательного весельчака рядом с Агриппой возник равнодушный ко всему меланхолик, которого не увлекало больше ничего. Сабелиуса будто подменили.
— Ты окончательно выполнил свое задание? — спросил Агриппа по дороге во флайеропорт.
— Задание? А, конечно, выполнил!
В том случае, если вопросы Агриппы не содержали в себе скрытых ответов, Сабелиус терялся, предпочитал молчать либо отвечал не в тему. И так весь обратный путь.
Агриппа решился и попросил у магистра Ирзахеля короткой аудиенции. Там он покаялся в том, что им пришлось провести обряд (на что магистр ответил, что ничего греховного в его деянии не было), а потом высказал сокровенные мысли:
— Отче, мнится мне, эти земляне что-то проделали с памятью брата Сабелиуса. По-моему, он не помнит, для чего мы летали на Землю, не помнит своей встречи с господином Калиостро…
Хранитель серьезно выслушал Агриппу и покачал головой:
— То, что ты описываешь, сын мой, больше походит на серьезное заболевание. Пусть его осмотрят другие целители и решат, как с ним поступить.