Тень в отражении, или как выжить, путешествуя по фантастическим мирам с мужем и кошкой
Шрифт:
– Это потому, что ты обычно несешь полный бред, который опасен для психики!
– Слив не засчитан!
– Э-э-эй! – недовольно позвал Влайд. – Это все, конечно, очень мило, но может вы все-таки сначала вытащите нас отсюда?!
– Мда, наверное, ты прав, – опомнившись, кивнула я. – Значит так, подождите еще немного, у нас есть план. Правда есть! Честно!
Недовольно покосившись друг на друга, Мила и Влайд обреченно опустились на грязный пол камеры. Ну а мы с Женей, дабы не бросать слов на ветер, направились к ранее замеченным стражникам, отвечавшим за этот сектор.
Сейчас,
Из того, что нам рассказали повара, мы знали, что у стражи отдельная столовая, и еду с рук поваров, готовящих для заключенных, они взять побрезгуют, что, в общем, было вполне понятно. Следовательно, подсыпать им чего-нибудь и накормить кашкой со снотворным или проносным не выйдет в любом случае. Но была одна вещь, которую с рук «черных воротничков» эти люди все-таки взяли бы, а именно – старая-добрая взятка.
Коррупция в этом мире носила довольно специфический характер: с одной стороны, до материальных ценностей все были охочи. С другой – никто ни за какие деньги не стал бы пособничать в делах против женщины, у которой грудь больше. И хоть влияние тени на этот мир уже закончилось, кое-какие культурные устои все еще должны некоторое время действовать. Потому, решив совместить первое со вторым в надежде подогреть интерес стражи, мы подошли к двум здоровым раскормившимся охранникам с выражением лиц индивидуумов, не обремененных интеллектом.
– День добрый, начальники, – простовато проговорил Женя. Поскольку я, обмотавшись скрывавшими грудь ватниками, изображала похожего на поросенка мужичка, основная часть переговоров лежала на Жене, чтобы голос случайно не выдал мой пол.
– Чего тебе? – брезгливо бросил стражник.
– У нас это… просьба есть, – пробормотал мой ненаглядный, успешно изображая идиота.
И как бы невзначай высунул из кармана руку, в которой лежало несколько монет.
– Что еще за просьба? – бросил стражник, косясь на монеты, как кот на сало, лежащее за спиной хозяина.
– Да ерунда, начальник! – улыбнулся Женя с выражением лица приветливого дауна. – Тут в одной камере сидит девка – плоская, как стиральная доска. И когда мы передали ей миску с пайком, эта дуреха начала кричать, что правитель Лила – тупая корова с мерзким выменем, а сама она – идеал красоты, потому что ее грудь в ладошке помещается. Вот мы и хотим с ней поближе пообщаться… только так, чтоб никто не видел.
– Ну да, дело-то благое, государственное, – кивнул охранник, жестом давая понять, что его рука ждет монеток. Одна половина денег немедленно была передана первому охраннику, а другая – второму, и мужчина, переглянувшись с напарником, уронил связку ключей.
– Что это звякнуло? – пробурчал охранник, обращаясь ко мне. – Посмотри!
Не теряя времени, я неуклюже нагнулась и, взяв ключи, запихнула их в рукав.
– Ничего не вижу тут, начальник, – пробурчала я хриплым голосом.
– Ну тогда валите дальше работайте! – приказал стражник, и мы, более не медля, поклонились и направились обратно
– А вот и мы! – сообщил Женя, помахав рукой в окошко камеры.
Звук ключа, поворачивающегося в замке, подействовал на Милу и Влайда, как два десятка лучезарных архангелов, лично спустившихся с небес, дабы спеть во время мессы в захолустной церквушке. Воодушевленно подскочив, эльфы смотрели в окошко полными детской радости глазами, пока дверь наконец не отворилась с легким, но крайне противным скрипом.
– Так, Мила, прямо сейчас прокричи: «А-а-а-а!! Помогите! Убивают!!», – первым делом скомандовала я, быстро ворвавшись в камеру.
– Но зачем?..
– Просто прокричи!
Мила прокричала. А я, пнув хилую койку, крикнула что-то в духе «так тебе и надо».
– А теперь лезьте в кастрюлю! – скомандовала я, открывая крышку. В самой кастрюлище мутной жижи, называемой кашей, оставалось еще порядком. Потому я, мало беспокоясь о голодных заключенных, вылила ее на пол тюремной камеры. Да, нехорошо выбрасывать еду, но я приглушила свои моральные терзания тем, что это в любом случае было бы небезопасно есть.
Покосившись на нас крайне злобно, Мила с Влайдом страдальчески всхлипнули и полезли в кастрюлю.
– Эй, постойте! – внезапно послышалось со стороны камеры напротив. Развернувшись, мы увидели чумазую мордашку, выглядывавшую в окошко. Трех секунд нам вполне хватило, чтобы понять, как все плохо. – Заберите и меня отсюда!
Тут нам стало не до шуток: с одной стороны, заниматься благотворительностью в виде организации массовых побегов никоим образом не входило в наши планы. А вот с другой… последнее, что нам было нужно – так это шумиха, которую гипотетически могла бы поднять эта особа в случае отказа.
– Пожалуйста, спасите меня! – взмолилась мордашка. – Меня должны казнить послезавтра!
– Казнить? За что?! – озабоченно воскликнула Мила, высунув из кастрюли голову, сплошняком испачканную остатками каши.
– Я посмела оскорбить пышногрудую жену министра, – печально вздохнула девушка. – Сначала я сама признала свою вину и попросила у суда высшую меру наказания за совершенное мной кощунство и ждала смерти, словно справедливого избавления, надеясь, что так я смогу искупить свой непростительный грех. Но несколько дней назад во мне посеялось зерно сомнения. Возможно, в мою чистую душу проник дьявол, но я все больше начала понимать, что не хочу умирать из-за какой-то грудастой бабы! Это чувство усиливалось с каждым днем, вместе с ощущением того, что моя смерть будет незаслуженной и несправедливой. Потому я умоляю вас…
– Конечно же, мы поможем тебе! – искренне всхлипнула Мила. И, выскочив из кастрюли, она вырвала у меня связку, в которой быстро нашла ключ от необходимой двери.
– Благодарю вас за вашу добродетель! – пролепетала выскочившая из камеры невзрачная девушка, немедленно кинувшись целовать принцессе руки.
– Нет, что вы, я просто... – растроганно заговорила эльфийка, не сдерживая слез.
– Будешь нас благодарить, когда мы выберемся отсюда! – прервала я, оттаскивая благодарную девицу от благородной спасительницы. – Еще неизвестно, не казнят ли нас теперь вместе с тобой.