Тень, ведомая Богом
Шрифт:
– Ах ты! – он быстрым движением руки вырвал из рук девочки письмо. – Ты тварь! Как ты могла такое написать? – изо всех сил сдерживал себя шестнадцатилетний парень. – Он защищал твою поганую семью, как и мы, а это твоя расплата?! – в сердцах он дал ей пощечину.
– Он угрожал моему папе, теперь будет знать! – срывающимся голосом ответила Мария-Яна, гладя себя по щеке. – Отдай письмо! – даже в темноте было видно, как краснеет ее лицо и глазенки наливаются то ли гневом, то ли слезами.
– Еще чего! А ну пойдем домой! – он скомкал письмо и убрал в карман,
– Нет!!! – громко запищала Мадленка, а потом увидела, как из особняка выходят военные. – Помогите! Дяденьки! – завопила она, тут же начиная плакать на всю улицу. – Отпусти меня! – она картинно вырывалась, хотя Предраг ее держал не крепко. – Помогите! – Военные с любопытством наблюдали.
Девочка продолжала играть одной ей ведомую роль, вспоминая все свои спектакли в школе и детском саду. Предраг отпустил ее руку, и она со всех ног побежала к немцам. Не добежав десяти метров, она специально упала на дорогу.
– Я… я узнала, что этот мальчик… – всхлипы перебивали ее речь, – он сын партизана, его семья укрывается в доме дяди Радована Обилича! Он хотел меня остановить!
Лица немцев изменились, больше в них не осталось праздного любопытства. Один из них помог девочке подняться.
– Все хорошо, не плачь, – сказал он, своим белым платком вытирая слезы и грязь с ее лица.
Предраг не мог пошевелиться. От услышанного его как громом поразило, он не мог поверить в то, что это происходит на самом деле.
– Эй, мальчик! Иди сюда! Не бойся! – крикнул Предрагу другой немец. Парень сделал шаг назад. – Давай-ка без глупостей!
Предраг сорвался с места и скрылся в ближайшем переулке. Со всех ног он мчался домой. Один из немцев тут же побежал следом.
– Как тебя зовут? – спросил девочку военный.
– …Мадлен, – чуть успокоившись, ответила она.
– Хорошо, Мадлен, где живет этот мальчик? – Марии-Яне очень понравилось, что взрослый назвал ее именно Мадлен, ей нравилось звучание своего нового имени. Она тут же назвала адрес Обилича и пересказала текст своего письма, которое осталось у Предрага.
– Ступай домой, Мадлен. Мы разберемся со всем.
– Точно?
– Точно, – улыбнулся офицер, отдавая ей платок. – Ты ведь дойдешь сама? – Она кивнула. – Тогда беги!
Двое военных переглянулись, проводив ее взглядом, и поспешили вернуться в штаб. Новая информация была как нельзя кстати. Зайдя за угол, Мадленка стояла прижавшись к стене, пытаясь отдышаться. Она была настолько довольна своей игрой, что жалела лишь о том, что зрителей было ничтожно мало.
Немец бежал за мальчиком, нагоняя его с каждым шагом. Предраг все не мог от него оторваться, то и дело сбивалось дыхание. Дом Обилича был впереди, до него оставалось совсем чуть-чуть. В окнах горел свет, и была вывешена красная тряпка – Радован был дома. Предраг перепрыгнул через невысокий забор и через расцветающий вишневый сад ринулся напрямую к дому. Обилич вышел на улицу.
– Радован!! – крикнул Предраг. – Радован! – Мужчина заметил бегущего следом за мальчиком
– На землю! Падай на землю! – крикнул Обилич, вынимая из кобуры пистолет и прицеливаясь во врага. Предраг хотел было упасть, но острая боль, пронзившая спину, сама бросила его на землю. А секунду спустя над его головой просвистела пуля, угодившая немцу в сердце. Тот упал замертво.
– Предраг!
Радован кинулся к мальчику, тот попытался встать, но ноги его не слушались. Обилич поднял с земли истекающего кровью парня и понес его в дом.
– Только не засыпай, слышишь меня, Предраг?..
– Эта тварь рассказала им о вас… – шептал мальчик. – У меня в кармане письмо, которое она хотела им отдать… – Потом он потерял сознание и не знал, каких усилий стоило врачу-хирургу Бранке Обилич удержать его на этом свете.
Обилич пришел в дом Попичича и рассказал ему о случившемся. Жарко с Милицей помчались к сыну в соседний дом, куда уже стягивались значительные силы партизан.
Мария-Яна вернулась домой с довольной улыбкой на лице.
– У меня для тебя хорошая новость, Йозеф, – тихо проговорил Радован, – ты тут больше не живешь. Ты едешь в Белград, где будешь сам спасать свою гнилую шкуру.
– Милая, иди в свою комнату.
– Зачем же? Пускай расскажет, как она помогла папочке, – хмыкнул Обилич. – Пусть расскажет, как пошла сдавать меня немцам, как из-за нее немец стрелял в Предрага.
– Я не понимаю, о чем ты… – мотнул головой Кербел, в недоумении глядя то на дочь, то на серба.
– Яблочко от яблони, знаешь ли. Собирайте свои вещи, мы поможем вам в последний раз.
– Мария, что ты наделала?
– Я лишь следовала твоему совету, папочка. Я помогла Богу увидеть, кто плохой, а кто хороший.
– Как мило, – улыбнулся Обилич. – Мы плохие, значит. А почему, собственно, а, Йозя? Спасали твою шкуру, кормили, поили, одевали, прятали… Плохие? А с чего ты взял, что ты хороший?
– Я ничего плохого не делаю.
– Уже сделал. А ты, маленькая тварь, – он посмотрел на девочку, – всегда помни о том, что за все зло, причиненное людям тобой, ты будешь платить лично.
– …Я найду на кого переложить ответственность, – совсем по-взрослому ответила девочка.
Спустя час семья Кербела была уже на пути в Белград, а партизаны совместно с освободительной армией Югославии начали зачистку Врнячки Бани от немцев. Мадлен была довольна их отъездом, семья Попичичей ее довольно сильно раздражала, а Предраг… он заслужил пулю в спину, думала она, ведь он так и не ответил на ее любовное послание.
По прибытии в Белград Йозеф смог связаться со своими бывшими коллегами по посольству в Чехии. И тут среди сербов нашлись добрые люди, в очередной раз пустившие его семью под свою крышу. Правда, лично для себя он решил, что фрагмент их жизни в Сербии во время войны нужно будет переписать. Посему при переезде в США он сменит фамилию на Корбел и начнет писать совсем другую историю.