Тень великого канцлера

Пучков Владимир

Яромир схватил конец веревки, потащил на себя. Сосна заскрипела, как несмазанная телега.

– Ты что делаешь, балда! – завопил Муромец, пытаясь сохранить равновесие и цепляясь за ветки.

– Дерево гну! – решительно заявил Яромир и потянул сильнее. Корабельная сосна изогнулась, как тростинка. – Сейчас, сейчас! – бормотал Яромир, красный от натуги.

У Добрыни от волнения пересохло в горле. Он хотел крикнуть Яромиру, чтобы тот отпустил дерево, иначе случится непоправимое, но вместо

этого клекотнул по-петушиному и смолк.

– Отпусти! – зарычал Муромец. – Отпусти, кому говорят, а то упаду!

Яромир наконец догадался, что делает что-то не то.

– Есть отпустить! – крикнул он и разжал руки.

Сосна коротко свистнула, распрямляясь. Продолжая рычать, как обиженный лев, Муромец перелетел через пропасть и сочным шлепком вписался в скалу.

– Екарный бабай! – Яромир даже присел от испуга. – Что ж я наделал?!

– Да уж, – насупился Добрыня и сурово разгладил усы. – Приласкал на совесть.

– Илья-а! – крикнул Яромир срывающимся голосом. – Как ты там?

Илья отлепился от скалы, встал на четвереньки, одурело помотал головой, вытряхивая из волос каменную пыль. Наконец поднялся. На его лице блуждала веселая улыбка.

– Слышь, братцы! – донеслось до друзей. – Никогда бы не подумал, что можно так уестествить! Словно ведро медовухи двинул. Эх, зашумело!.. Что вы застыли? Давайте ко мне, после меня уже мягче будет, отвечаю!

Богатыри переглянулись.

Может, действительно попробуем? – сказал Попович.

Попробуем, – решился Добрыня. – Только я первый. Давай, Яромирка, заряжай!

Все повторилось, как в прошлый раз. Добрыня влез на дерево, Яромир согнул ствол – и отпустил. Добрыня с воем перелетел скалу и скрылся из глаз. В следующее мгновение послышались грохот и задорная брань.

– Не обращай внимания, – подмигнул Яромиру Алеша Попович. – Ты гни давай!

Через минуту Попович улетел к Добрыне Никитичу. Яромир осмотрелся:

– Ну, вот. Теперь только я остался.

Он снова нагнул сосну. На этот раз посильнее. Привязав конец натянутой веревки к другому дереву, он вытащил из ножен тесак, рубанул по веревке и взвился в воздух.

Вначале он ничего не понял. А когда понял, то с такой силой впечатался в скалу, что сразу все забыл. Очнулся Яромир от того, что его тормошил Илья.

– Ну как? – прошептал Муромец заговорщицки. – Правда, похоже на жбан медовухи?

Яромир потер лоб, сосредоточиваясь:

– Не. На ведро первача – пожалуй. А медовуха послабей. Не тянет… – Он огляделся. – А где Добрыня и Попович?

– Унесло, – весело осклабился Илья. – Они, чай, полегче будут, вот и закинуло черт те куда! Да еще пришибли небось кого-нибудь по дороге.

– Так, надо выручать, – забеспокоился Яромир.

– Знамо, что надо – Илья отряхнулся,

еще раз посмотрел на скалу, об которую ударился Яромир. Поперек гранитной глыбы пролегла глубокая трещина.

– Под святорусским богатырем все трещит, – самодовольно добавил он. – Ну что, идем. Посмотрим, куда Поповича с Добрыней занесло.

Они перебрались через гору, спустились в мелкую лощинку и остановились. Алеша с Никитичем сидели на берегу небольшого озера и выжимали одежду.

– Ну, Яромирка, спасибо, удружил, – проворчал Добрыня, натягивая мокрые штаны. – Лучше бы уж об скалу…

Алеша меланхолично выжал рубашку, шаровары, кольчугу. После выжимки кольчуга превратилась черт знает во что. Попович удивленно посмотрел на дело рук своих, вздохнул и забросил кольчугу в кусты.

– Эх, жаль, такую вещь испортил!

– Да кто ж кольчугу-то выжимает, голова садовая?

– А я автоматически…

Илья подошел к озерцу, присел и восторженно причмокнул:

– Ишь ты! Рыбка так и кишит.

В этот момент из воды выглянула здоровенная щучья башка, глупо моргнула и уставилась на богатырей.

– Ну чего вытаращилась? – не выдержал Муромец.

Щука беззвучно зашевелила колючим ртом, перевернулась и исчезла, стукнув по воде плоским хвостом и окатив Илью с головы до ног.

– Это чего она сказала? – возмутился Муромец. – Ты слышал? Куда она меня послала, нахальная морда?! Я ей сейчас… – Он сунулся было к озеру, но, потоптавшись с минуту, передумал. – Ладно, поймаю, тогда поговорим!

– Илья, ты чего? – удивился Добрыня, сразу забыв про мокрые штаны.

– А чего она ругается?

– Я ничего не слышал.

– Наверное, Илья читает по губам, – усмехнулся Попович.

– Точно, по губам, – мстительно подтвердил Муромец. – Вот поймаю, и по губам! Яромирка, ты как считаешь?

– Я считаю, что недурно бы наловить рыбки и перекусить, – сказал Яромир, глядя на поверхность озера, по которой то и дело расходились широкие круги.

Илья сразу успокоился и переключился мыслью на закусон:

– Верно, Яромирка. Сейчас наловим!

– Чем, штанами? У нас же ничего нет. Даже гвоздя!

Илья прищурился:

– Ты, Яромирка, шибко умный, но неопытный. Сейчас увидишь, как у нас в Муроме на палец ловят!

– Как это на палец? – удивился Яромир.

– Сейчас увидишь. – Илья покопался в рюкзаке, отыскал шкурку от сала и принялся неторопливо натирать указательный палец. Время от времени он принюхивался и один раз даже облизнулся.

– Вот! – сказал он, демонстрируя палец. – Сейчас увидите. – После чего он сунул руку в воду и затих. Прошло минут пять. Илья не шевелился. Богатыри тоже замерли. Из ухмыляющегося рта Добрыни ниточкой вытекла слюна.