Тень воина

Перемолотов Владимир Васильевич

–  Был Карас, стал карась, - пошутил новый колдун, в упор глядя на мрачного Марка. Тот в ответ даже не улыбнулся.
– А тебя как зовут? Не Карпом?

–  Марком, - быстро отозвался купец.
– Марком меня зовут… Кого хочешь, спроси.

–  Ну, твое счастье…

Колдун отвернулся от него к Гавриле. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Колдун видел мокрого Масленникова, а Гаврила - овечью морду. Глаза там, правда, внутри, были совсем не овечьи, человеческие, живые.

–

 Ну, - сказал незваный гость. Гаврила молчал, не зная, что тут отвечать. Тогда колдун сделал жест - коснулся лба, мол, что ж это я - и сдернул маску с лица. Гаврила охнул и заорал, не помня себя от радости.

–  Митридан! Здравствуй, господин благородный колдун! Здравствуй, родной ты мой!

Всем телом он дернулся к нему, но скоморохи, что стояли позади, остановили этот порыв. Митридан в ответ улыбнулся. Простого кивка хватило, чтоб чужие руки, завернувшие Гавриловы локти за спину ослабли, и он получил немного свободы.

–  Ну, как добрался?
– спросил Митридан.
– Еле тебя нашел…

–  А я уж плохое про тебя думать начал, - растрогано признался Гаврила.
– Думал, что бросил ты меня…

–  Я?
– удивился колдун.
– Я бросил? Да это ты сам потерялся.

Он оглянулся на разбойников потрошивших тюки.

–  Вот даже пришлось добрых людей просить, чтоб помогли. Мешок-то где? Не потерял?

–  На месте мешок! Пойдем покажу… А Гольш…

–  Где?

–  Там, - Гаврила небрежно махнул рукой куда-то назад.
– Гольш мне про тень…

–  Пойдем, покажешь.

Локти вовсе отпустили, и Митридан потянул его на корму. Крепкий чернобородый мужик, по-хозяйски трогавший тюки заступил им дорогу.

–  Все, как и договорились?

Митридан кивнул нетерпеливо.

–  Да. И товар и люди.

–  А корабль?

–  Нужен?

Чернобородый пожал плечами. Видно было, что мнется в нерешительности. Жадность пересилила.

–  Не откажусь.

–  Тогда и его бери.

Разбойник отступил, счастливо улыбаясь. Гаврила мельком глянул на того, ловя выражение счастья на заросшем бородой лице, сам улыбнулся и подумал, что все это мелочь, а вот самое настоящее счастье на этом корабле только у него одного.

–  Ну, показывай…

Полный радости и предвкушения удачи Гаврила полез под лавку, под которой спрятал Митридановский мешок. Торопясь объяснить вновь обретенному другу как он попал сюда и полный уверенности в будущем он торопливо рассказывал о песиголовцах, о князе Владимире, об Игнациусе и печально закончившейся для того схватке с Киевским лихими людьми. Митридан слушал молча и только об Игнациусе переспросил.

–  Пропал?

–  Весь, - ответил из-под лавки Гаврила.
– Дочиста!

–  Если бы… - колдун досадливо крутанул головой.
–

Чего ты там возишься?

Гаврила червем выполз из-под лавки и мешок вытащил.

–  Вот!

Митридан подхватил заветную ношу, взвесил в руках.

–  Не открывал я, - сказал Гаврила счастливым голосом.
– Все на месте.

–  Да вижу, что не открывал. Раз живой, то и не открывал. Колдуны от чужих глаз свои тайны беречь умеют.

Он потянулся развязывать горловину и, наткнувшись на Игнациусову веревку, быстро отдернул руки.

–  Та-а-а-ак, а это что?

–  Это Игнациус привязал. Если б не она, то кто знает… В Киеве-то…

–  Да знаю я все про Киев… Развяжи.

Веревку Гаврила смотал и бросил рядом.

Сдернув завязку с горловины, колдун сунул внутрь руку. Легкая озабоченность, что мелькала на лице, растворялась улыбкой, по мере того как Митридан шуровал в темноте мешка. Там что-то звенело, сыпалось, как горох. Гаврила молчал, ожидая благодарности. Дождался.

–  Молодец, Гаврила!

Колдун и впрямь был доволен.

–  Теперь амулет давай. Раз мы вместе, то он тебе уже без надобности.

Гаврилова голова упала на грудь.

–  Ну, давай.

Масленников тяжело вздохнул и полез за пазуху - веревочка от талисмана все еще была на нем. Стащив через голову, он протянул шнурок колдуну.

–  Вот. Что осталось…

Несколько мгновений колдун смотрел то на раскачивающуюся на пальце веревочку, то на стоявшего с опущенной долу головой Гаврилу.

–  Что это?
– севшим голосом спросил он.

–  То, что осталось…

–  Что осталось?

Он спросил это, хотя и так все понял. Лицо колдуна желтело, словно накопленная за годы жизни желчь разлилась под кожей. По Гавриловой спине пробежал озноб.

–  Разбился. Когда разбойники в Киеве…

Глаза у колдуна превратились в щелки. Наверное, Гаврила тоже лицом изменился, потому как, колдун вдруг перестал щуриться и кивнул кому-то за спину. На Масленникова обрушился поток воды, и он от неожиданности сел на палубу.

–  Потерял?
– спросил Митридан, загоняя свое раздражение в печенку.
– Потерял? А? Где?

Стыдно было Гавриле, но что делать?

–  Разбил, - сокрушено признался он и, вспомнив боль, потряс рукой.
– Руку себе обжег.

Митридан замер, словно охваченный холодом, а потом тихонько то ли взвыл, то ли застонал… Какое-то время от тупо смотрел сквозь Гаврилу, потом приказал.

–  Руки покажи. Ладони.

Гаврила, почувствовав, что самое страшное миновало, вытянул руки. Наверное, колдун хотел сказать что-то, но не сказал. Он только вздохнул и, вытянув губы трубочкой, выпустил раздражение вместе с воздухом.